Когда мир был юн, столько солнц назад, сколько иголок в еловом лесу, когда люди жили одним народом и речью одной говорили, а меж ними по земле ходили духи и боги древнего мира, что нынче позабыты, и не было различий меж людьми и богами, тогда не было на свете смерти. И звери жили в мире вокруг людей, внимая их мудрости. И деревья говорили с травами и звездами, а люди со зверьми. И не нужно было им слов, чтобы понять друг друга.

 

Но тот, что первым пришел из пустоты, сотканный из Света, когда создал материальный мир, сам обретясь этим миром, тень отбросил. И ожила его тень, свою волю обретя. Стала Тьмою.

 

Стала Тьма людей поглощать неокрепших и юных, что силу вечного света в себе еще не осознали и богами обратиться не смогли, познав свободу. Накрывала тьма душу неокрепшую, и засыпал человек. Только не просыпался больше… И нигде не могли дух усопшего его близкие отыскать, чтоб в тело вернуть. И к Свету изначальному усопший вернуться не мог, с телом не простившись и с миром этим. Так и блуждал во мраке. И все больше их было, тьмою поглощенных, заблудившихся в пустоте… Истончались их души, тепло теряя… Слабели… Растворялись в пустоте…

И сила богов Света не проникала во Тьму, чтобы помочь им.

 

Жил тогда человек по имени Мирсар. Много друзей его Тьма поглотила, и решил он постараться помочь им и самому отправиться на поиски во тьму. Отговаривали его родичи, никто ведь не возвращался с другой стороны мира… Но воля и печаль за ушедшими у Мирсара были сильны. И лишь его любимая, Окана, молча провожала его в путь, ведь через свою безграничную любовь она приняла его свободу. Только слезы свои хрустальные собрала, на серебряную нить, сплетенную из своих волос нанизав, и на шею надела любимому своему. Ожерелье из первых слез в мире. Обняла на прощание, руку его поцеловала, не сумев поднять глаза, и отпустила во тьму.

 

С тяжелым сердцем уходил Мирсар, но он выбрал свой путь, и этот путь стал им самим. А отказавшись от этого пути, он отказался бы от самого себя.

 

У границы света он увидел одно из умирающих Деревьев Жизни. Но не избрало оно участь медленного умирания, а вспыхнуло жарким огнем, чтобы в последний раз согреть идущего во тьму, подарив остатки своей жизни. Опустился Мирсар перед ним на колени, и свет дерева наполнил его глаза. А когда дерево догорело, Мирсар поклонился, вымазал одежды и свое лицо его черным пеплом, чтоб Тьма не заметила его белой кожи и ярких одежд, и хотел было уже ступить через границу, но тут услышал откуда-то сзади скорбный вой и карканье. Это белоснежный волк Вутана не смог оставить своего друга и бежал теперь за ним, а следом летел старый ворон Кудха. Улыбнулся Мирсар и крепко обнял своих верных друзей. Осыпал тогда Вутана свою белоснежную шерсть черным пеплом и ступил во тьму рядом с Мирсаром, разделив его судьбу. И окутал их мрак, тишина, пустота и холод. А ворон Кудха летел впереди, ибо хоть и был незрячим во тьме, долго прожил в одиночестве на границе света и тьмы и научился чувствовать ее движение. Их глаза были плотно закрыты.

 

Души бродили во тьме, тщетно пытаясь отыскать хоть малейший проблеск света. Заблудшие призраки… Многие из них утратили разум… Пустота поглотила всех их. Не было ни врагов, с которыми сразиться, ни друзей, о которых опереться. Только Тьма повсюду.

 

Но Мирсар не искал свет. Он ведь осознанно ступил в царство тьмы. Он шел к самому ее сосредоточению. Трое спутников тоже были бы слепы по отдельности, но ворон указывал им путь, внимая своей душе, волк поддерживал их своей верой и преданностью, а человек объединял своей волей, наполнял теплом своей души и был реальностью, маленьким миром света внутри тьмы для своих друзей. И они держали путь во тьме.

 

Долго ждала Окана своего любимого, но не было вестей. Мирсар лежал без движения, будто мертвый. У его ног распластался верный волк Вутана, а у изголовья, раскинув крылья, лежал Кудха. И все же Окана чувствовала, что Мирсар где-то есть, чувствовала его борьбу и, как могла, поддерживала его своими мыслями и молитвами. Согревала жаром своей души его остывающее тело. Была рядом.

 

Заблудившиеся души оставались позади, а Тьма уплотнялась и начинала обретать волю. Холод. Холод и злоба. Теперь вокруг трех друзей то и дело шныряли призраки тьмы, ее жители, что пожирали энергию душ. Пока бесплотные и бессильные ее порождения, но уже наделенные своей волей. Еще несколько шагов. Сил все меньше, изможденный ворон сел на плечо Мирсара, волк упал, и Мирсар взял его на руки, как ребенка, но они шли вперед, сами не зная, что ищут, и что будут делать, если найдут это. А призраки тьмы обретали силу, их укусы становились реальны. Их морды клювами и клыками вырывали куски плоти, пили горячую кровь, текущую из ран. И вот гигантский извивающийся ящер возник в самом центре тьмы. Сама суть ее, квинтэссенция ее поглощающей природы. Тьма во тьме. Огромный, как половина мира…

 

Отчаявшись, в ожидании и в горе, видя, как истончается дух ее любимого, Окана решила сама отправиться во тьму. Если не помочь, то хоть погибнуть рядом с любимым, разделив его участь. Но не осталось у нее сил сделать даже шага. Подозвала тогда она своих верных помощников: кошку Лирья, сову Хагута и змею Исс, вырвала свои глаза и сердце – все, что у нее осталось, отдала им, а сама легла рядом с телом любимого, чтобы отдать ему остаток своего тепла. Змея Исс проглотила горячее сердце Оканы и обвила шею кошки. Кошка Лирья взяла в свою пасть зоркие глаза Оканы и устроилась на спине совы. А сова Хагута взмахнула крыльями и понеслась во тьму.

 

Только пересекли змея, кошка и сова границу тьмы, обратились невиданной доселе гигантской птицей, безымянным грифом. Подлетел гриф к обессиленным друзьям и выклевал им сердца и глаза. Ощутили они тогда силу тьмы и прозрели. Вскочил верный волк Вутана, и ринулся на ящера, мертвой хваткой вцепился в горло, придавливая его к земле своим сильным телом. Ворон Кудха, обретя силу, распростер свои крылья и закрыл Мирсара от порождений тьмы. Собрался с силами Мирсар, ощутил тепло из ожерелья слез любимой на своей груди, встал во весь рост и распахнул свои пустые глазницы. Огонь Дерева Жизни хлынул из них яркими горячими потоками, прожигая дыры во чреве темнейшего ящера. И сквозь эти дыры заблестели далекие звезды иных миров, открывая пути душам, поглощенным Тьмой.

 

Безымянный гриф принес Окану в царство Тьмы, к ее любимому Мирсару.

 

И поныне они там.

 

Незрячие, Бессердечные Боги Тьмы.

 

Но вся любовь Оканы – в ожерелье на груди Мирсара. Они едины. Зоркость и тепло любви выше зоркости глаз и тепла сердец.

 

Мало кто может понять силу их любви и цену их жертвы…

 

Они могли бы вернуться…

 

Они могли бы отправиться дальше…

 

Но они ждут во тьме.

 

Они поддерживают открытой дверь между мирами. Ведь только так неокрепшие души могут продолжить свой путь, а не быть поглощенными Тьмой. И им решать. Указать ли путь назад, или на крыльях грифа отправить их дальше, в иные миры…

Не все доходят к ним через мрак, холод и пустоту. Только те, кто научился видеть и руководствоваться любовью могут отыскать путь во тьме.

 

И Боги Тьмы ждут.

 

Лишь вслед за последним они покинут Мир Тьмы на крыльях грифа, их верные друзья последуют за ними, и тогда темнейший ящер снова оживет.

Кто знает, что тогда случится…

Может, Бог Света снова станет единым и неделимым. А может, мир исчезнет…

 

Пока же Боги Тьмы на страже баланса. Ворон, волк, змея, кошка и сова – их помощники в этом мире, а безымянный гриф, накормленный их глазами и сердцами – проводник в миры иные…

 

Рука об руку восседают они на тронах, что высятся на теле поверженного темнейшего ящера, словно на пьедестале.

Безликие, безглазые, бессердечные…

 

И лишь немногие способны увидеть силу их любви за их ужасным обликом…