МОЯ СЕМИНАРИЯ

Я грезил о всяких самадхи, сварупах, виграхах, богах…

И вот впечатлением сладким был явлен буддийский монах.

В пещере он жил, возле храма и делал там йогу свою,

А мне угрожала программа, гнетущая душу мою.

Его признавал и Римпочи – Сансарой он жизнь называл.

С женою моею не очень был ласков. И я – понимал.

Он дал мне хорошую йогу за (скромно) бутылку вина…

От Майи сбежав, понемногу я понял, что значит цена.

Её заплатив, станешь снова ты цельным и мудрым, дружок,

Я верил – что в этом такого? Он был для меня будто бог!

 

Годами всё это размыто, и мне православье – вино.

Но всё ж не разбитым корытом мне введенье явлено…

Я что-то тогда замечтался о проповедях бодхисатв,

Душой в этом мире остался: ходил медитировать в сад.

Жена убежала к другому. Я это благословил,

Но Майи я видел истому, и зов этот не был мне мил.

Я понял, что значит Учитель, я понял, что вера – покой.

Хоть я в этом мире любитель, но шепчут – один ты такой.

 

Теперь изучаю я притчи, духовный я семинарист.

Сойдёмся – важны ведь привычки, монах, правда, не карьерист…

Играю я в игры построже, чем мир, где распятый Иисус

Был очень неосторожен, тем, что воспитал в людях вкус

К познанью, где всё вожделенно: и боль и несчастная жизнь,

Но только святые – нетленны, затем, что спасенье – каприз.

 

Буддийский монах это чувство разбил, будто чашку об пол.

Внушил – вера просто искусство, религии – разносол.

Мне больше не страшно, а думать об этом как – знаю – теперь.

Когда у души нет костюма, бежит Дух Святой от потерь.

Незнамо чему поклоняться не стоит – оно подведёт,

А стоит с монахами знаться поближе, тогда – повезёт.

Спастись – это прихоть? Конечно, когда ты грешён и смешон,

Но есть Бытие. Что же Вечность? Она – тот монах. Почтальон.

 

Святые умеют немало, но в них – устрашенье бесам.

Кого Божество привечало, тот не развивается сам.

Меняются тон и привычки, но личность Господь бережёт,

Что в Боге – ключи, не отмычки. И могут сказать: идиот,

Но просто любить – вожделенней, чем даже свобода ума.

У Бога любовь – тоже пленник, а крылья – тюрьма да сума.

Так думать – иметь не сознанье, что вечно тебя искушать

Готово, а веру и знанье, что нужно избранным внушать.

 

Простились слова, и осталось доверье, и тихий – душой

Твоей ожидаемый долго – влюблённый в спасенье покой.