Метания и сомнения

Предыдущая глава https://poembook.ru/poem/2470894

____________________________________________________________________________________

Тётушка Мирра, как белокосый и обещал, явилась уже на следующее утро — Рыска и Альк только из постели подняться успели. С собой она принесла кучу всяческих яств и полезных в хозяйстве вещей, привела двух служанок, и с порога принялась весело болтать обо всём подряд. Было видно, что женщине безумно скучно дома одной, что совершенно нечем там заняться, а помочь невесте своего племянника по хозяйству для неё и правда, одно удовольствие.

 

Альк сразу же после завтрака куда-то торопливо засобирался.

 

— Ты что, уходишь? — оглянувшись на гостью, тихо спросила его Рыска по-ринтарски.

 

— Дорогая моя, разговаривать на языке, который хоть кто-нибудь из присутствующих не понимает, невежливо, — тихо, но пока на том же языке, объяснил ей он. — Да, ухожу.

 

— А куда? — девушка вытянулась в струнку. В глазах её плескался неподдельный страх!

 

— Куда мне и полагается: добывать средства к нашему существованию, — ответил Альк, — а ты оставайся дома, осваивайся, ну и… привести здесь всё в порядок не помешает — сама знаешь! Это теперь твой дом, ты тут хозяйка, — он поцеловал опешившую девушку в лоб и направился было к двери. — Вечером я вернусь, не беспокойся.

 

Но Рыска буквально вцепилась в его одежду.

 

— Ты что? Да как же я с твоей тётей разговаривать-то буду, раз она ринтарского не знает? — взмолилась девушка.

 

— Разумеется, по-саврянски, — просто и с улыбкой ответил ей Альк.

 

— Да я же… не помню уже ничего! — Рыска чуть не плакала. С тех пор, как они с Альком отправились в замок, практиковаться в языке ей в самом деле было негде и не с кем.

 

— Ты всё вспомнишь, если немного подумаешь, такое не забывают, — заверил Альк и добавил, обращаясь уже к тётке: — Извините, тётушка, Рыска ещё плохо говорит на нашем языке, Вам придётся её немного ему обучить.

 

— С радостью! — ответила более понятливая тётя Мирра и улыбнулась девушке, — иди спокойно по своим делам, у нас всё будет хорошо!

 

— Вот и замечательно, — кивнул белокосый и исчез за дверью.

 

Рыска осталась с тётей Миррой, чувствуя себя залезшей в дом воровкой, пойманной прямо на месте преступления и потому, опустив глаза, застыла в дверном проёме. Однако женщина оказалась очень милой и весёлой, хотя и не похожей на прежде знакомых девушке женщин: это была уже не служанка, не горожанка, не рыночная торговка, — это была дворянка Хольга знает в каком поколении, истинная госпожа, хотя и не чурающаяся простой работы и ни капельки не надменная. Прямо вспомнилось, как Альк говорил однажды, что господин должен уметь то же, что и его слуги, только ещё лучше, и стало ещё приятнее от общения с тётушкой.

 

А с саврянским языком выходило намного проще, чем Рыске думалось: он вполне поддавался вспоминанию, и уже через пару лучин Рыска совсем перестала стесняться и вместе с новой знакомой принялась за дело, попутно освежая свои знания.

 

Так прошёл день, второй, третий… неделя. Всё вокруг совместными стараниями преображалось на глазах, а Рыска всё отчётливее понимала: счастливее, чем сейчас, она в жизни не была. Разумеется, кое-что омрачало и это безоблачное счастье: здесь, в саврянском городе, среди тех, кого раньше она не только называла, но и считала господами, Рыска как никогда чувствовала, что она — просто весчанка, полуграмотная девка, и что своему будущему мужу ну никак не ровня! Порой, когда девушка оставалась одна, её уносило в размышления о том, зачем же Альк женится на ней, и ответ на этот вопрос напрашивался сам собой: она от него беременна, а он — так или иначе, с титулом или без — благородный господин, и потому обязан узаконить отношения с матерью своего будущего ребёнка, и никакой другой причины тут нет. Чтобы отогнать эти чёрные мысли подальше от себя, Рыска старалась не сидеть без дела, и это ей вполне удавалось, — уж чего-чего, а работы тут было хоть отбавляй.

 

Дедушкин дом был хорошим, добротным, построенным на совесть, из дикого голубовато-серого камня, добытого в этих же самых, близлежащих горах. С южной стороны почти всё строение заплетал коровий виноград, листья которого осень раскрасила в яркие пурпурные тона, и смотрелось это очень красиво. Девушка, выйдя как-то раз во двор, долго любовалась на этот живописный вид, качая головой.

 

— Нравится? — спросила, тётя Мирра, подходя к ней сзади и укрывая Рыскины плечи своей шалью.

 

— Очень… — тихо проговорила Рыска, благодарно посмотрев через плечо на женщину и уютно закутываясь в пуховое полотно. — Интересно, а можно всё так и оставить? Альк не будет против?

 

— Конечно, можно, — с улыбкой ответила женщина, — тем более, моей покойной сестре тоже всегда нравилась эта повитель. Эх, жаль не дожила она, бедная… Сейчас бы так радовалась за вас!.. — тётя Мирра вздохнула, смахнув непрошеную слезу. Рыска, теперь уже по обыкновению, тут же распустила нюни за компанию, да вот только парой слёз тут не обошлось: девушка заревела коровой, в голос, собирая в одну кучу всё, что было и не было сразу.

 

— Эй! Ты что! А ну-ка, успокойся! — спохватилась тётя Мирра. — Я-то тоже, дура старая, довела девочку, расстроила! Не плачь, милая, тебе нельзя волноваться! — она обняла рыдающую Рыску, не зная, как её успокоить, погладила по плечам, стала уговаривать. Но от этого девушка плакала только горше:

 

— Аааа!.. Бедный Альк… отец его выгнал… ни за что!.. Даже на могилу не пустил! — причитала она, — а он переживает… и молчит… Я же чувствую!

 

Женщина, быстро сообразив, что ничего утешениями не добьётся, стала поддакивать ревущей девушке и потихоньку-помаленьку увела её в дом, где усадила на кухне в старинное кресло возле камина и подала стакан воды. Рыска, не глядя, выпила всё и, наконец, перестала плакать — только долго ещё судорожно всхлипывала, не в силах успокоиться.

 

— Ну, всё, всё, — снова обняв девушку, заговорила тётя Мирра, — успокойся, моя хорошая, тут уж ничего не поделаешь, — печально вздохнула она. — Альк взрослый и сильный, он переживёт. А тебе надо думать о малыше! Если ты будешь так часто плакать, он тоже родится плаксой и совсем не даст тебе спать по ночам.

 

Рыска подняла удивлённые глаза, а потом вдруг опустила их, зарделась.

 

— Вы, наверное, меня падшей женщиной считаете, — вздохнув, тихо уронила она.

 

— Почему ты так решила? — изумилась женщина.

 

— Ну… потому что не замужем, а уже беременна, — озвучила Рыска то, за что и сама себя тайком корила и даже немного презирала.

 

Тётя Мирра щепку подумала, а потом весело рассмеялась.

 

— С чего ты такое взяла? — спросила она наконец.

 

Рыска с тоской посмотрела на женщину, снова тяжело вздохнула.

 

— Потому что ещё совсем недавно я и сама таких не уважала. — ответила она, — А теперь, получается, что не лучше их…

 

Тётушка, подвинув стул поближе, присела рядом с Рыской, снова погладила девушку по плечу.

 

— Ну, конечно, немножко рановато, — призналась она, — надо было сначала пожениться… Но раз так вышло, что ж… теперь пусть идёт как идёт! Тем более, всё ведь в порядке. Альк же с тобой? — словно бы вопросительно произнесла она. И от этой вопросительной интонации в голосе женщины у Рыски аж мурашки по спине побежали: тётя Мирра, сама того не ведая, озвучила Рыскин потаённый страх.

 

— Мне иногда кажется… Я не знаю… А нужна ли я Альку? Вдруг нет? — тихо проговорила Рыска, не веря до конца в то, что вообще произносит эти слова. — Я иногда его совсем не понимаю, — добавила она, глядя в одну точку.

 

Женщина немного подумала, со вздохом поднялась, остановилась посреди кухни, уставилась в окно на бушующее великолепие осени…

 

— Успокойся, милая, всё в порядке, — устало и печально вздохнула она, — ничего необычного я в твоей неуверенности не вижу. Просто вы оба так молоды… а всё вышло неожиданно…

 

— Да нет, Альк уже взрослый… — попыталась возражать Рыска, но тётя лишь, не глядя, отмахнулась:

 

— Это тебе так только кажется, потому что он немного постарше тебя, — проговорила она. — Альк тоже ещё слишком молодой, и никакой дар не заменит жизненный опыт, прожитые годы. А потому, он тоже в растерянности, как и ты. Поверь, и для него всё тоже очень неожиданно, — заверила Рыску женщина.

 

— Просто он не любит меня. Я его люблю, а он меня — нет, — с горечью признала Рыска, остановившимся взглядом глядя в огонь камина.

 

— Это что ещё за мысли? Почему не любит-то? — спросила тётя Мирра, обернувшись.

 

— Он никогда мне этого не говорил, — совсем уж трагично вздохнула Рыска. — Может, мне…

 

— Я думаю, моя дорогая, он никому этого не говорил, — не дав Рыске договорить, перебила её тётя и улыбнулась, — но если ты будешь терпеливой, если в самом деле любишь его, если согласна ждать, то непременно, обязательно скажет, — произнесла она с расстановкой.

 

— Да? — Рыска подняла глаза, недоверчиво взглянула на женщину. — А когда?

 

Тётя вздохнула и улыбнулась, умиляясь такой непосредственности.

 

— Нескоро, — честно ответила она, — но непременно.

 

— А почему не сейчас? — вырвалось у Рыски.

 

— Да потому что он мужик, — снова погасив улыбку, вздохнула женщина, — они такие… Им нужно время всё осознать. А наша женская доля — этого дождаться, — она помолчала и продолжала. — Всё, хватит грустить, девочка! Давай лучше пообедаем, немного отдохнём, да снова за дело.

 

 

 

***

 

 

 

Тётя Мирра казалась Рыске просто волшебницей. Во всяком случае, стараниями доброй женщины всё в доме мало-помалу пришло во вполне достойное состояние, да так, как Рыска и не смогла бы додуматься! Да, выгрести грязь из углов и расставить всё по порядку трудолюбивая девушка могла бы и сама, но дело-то было не только в этом! Например, в той темноватой мрачноватой комнате с окнами на закат, где они с Альком спали с самого первого дня, стоило лишь повесить светлые занавески и другой балдахин над кроватью — и она перестала быть такой тёмной.

 

Да и не только вопросы убранства дома решались легко с помощью тётушки: с ней было просто приятно поговорить, становилось веселее и легче на душе от её присутствия, и девушка сама не поняла, как привязалась к женщине и стала ждать её прихода, благо, дом новой родственницы находился близко — на соседней улице. Сама же тётушка Мирра давно уже жила совершенно одна: шестой год вдовствовала, а дети её выросли и разлетелись, и потому знакомство и последующая дружба с невестой племянника воодушевляли женщину так же, как и саму Рыску.

 

Но больше всего юная девушка была благодарна тёте за то, что той так легко удалось вылечить её от тошноты. И средство оказалось таким простым — мята, которая, видимо, с давних пор сама по себе росла во дворе под кухонным окном! Нужно было просто нарвать бархатистых листиков, заварить их кипятком и пить этот отвар, оказавшийся ещё и очень ароматным и приятным на вкус. Запасливая Рыска решила насушить мяты и на зиму, но тётя лишь покачала головой:

 

— Это не обязательно: твоя тошнота скоро и сама пройдёт.

 

— Откуда Вы знаете? — спросила девушка.

 

— Ну, так у всех, — пожала плечами женщина, — сначала тошнит, потом это проходит, и животик расти начинает.

 

— А большой? — Рыска, занятая мытьём кухонного окна, аж тряпку отложила, снова уставившись на женщину, как раз присевшую к столу, чтобы передохнуть. То, что тётушка ей рассказывала, было для юной Рыски удивительно всякий раз, ибо о беременности девушка ещё совсем ничего не знала.

 

Тётя Мирра усмехнулась.

 

— Смотря, сколько кушать будешь.

 

Рыска снова взялась за мытьё окна.

 

— Тогда совсем маленький, — заключила она.

 

— Почему?

 

— Мне есть не хочется, — призналась девушка.

 

— Это только сейчас. Потом станешь кушать за двоих, — предупредила тётя.

 

Рыске в это пока не верилось: хотя тётя Мирра и научила её бороться с тошнотой, аппетита это никак не прибавляло, а значит, и животу пока расти было не с чего, хотя Рыске отчего-то стало казаться, что он стал каким-то твёрдым, — во всяком случае, спать на животе девушка больше не решалась. А вот на душе было отчего-то светло и необъяснимо радостно! Каждый раз думая о будущем малыше, Рыска улыбалась. Интересно вот, там мальчик или девочка?

 

— Рожай первым сына! — шутила тётя, — сначала надо порадовать папашу! А потом и для себя можно постараться. Матери ведь всё равно, сын или дочка: матери главное, чтобы здоровый! А вообще ты должна родить пятерых!

 

— Почему? — не понимала Рыска.

 

— В доме шесть спален. Одна — ваша с Альком. А остальные… Вот и считай! — и обе начинали смеяться.

 

Тётя Мирра не понимала по-ринтарски, и Рыске волей-неволей приходилось применять свои знания саврянского языка, который она хоть немного, но знала. И так как была девушка способной, обладала хорошей памятью, всё получалось у неё довольно легко: уже через неделю она и не вспоминала о том, как боялась оставаться с тётей одна в первый раз именно по причине того, что не представляла, как будет общаться с ней. В конце концов, всё пришло к тому, что постоянно слыша вокруг саврянскую речь, девушка к ней привыкла и вполне освоилась, — как ей казалось, она теперь и думать-то частенько стала по-саврянски! И даже с Альком, тем единственным человеком, кто хорошо знал здесь ринтарский язык, Рыска, забывшись, иногда говорила по-саврянски, вызывая ухмылку последнего.

 

Если б девушка обратила на это внимание, то заметила бы, что её мужчина доволен ею. Но она была слишком занята делами и слишком влюблена, чтобы замечать такие вещи, и вечерами, когда Альк возвращался домой, Рыска занималась лишь тем, что любовалась им да старалась угодить. Ей было даже всё равно, где он был и что делал: главное, что возвращался! Главное, что был с ней! А всякие глупые мысли… да ну их к Сашию!

____________________________________________________________________________________

Продолжение https://poembook.ru/poem/2470931