МАШКЕР (отрывок из поэмы "Фёдор Басманов")
Отрывок из поэмы "Фёдор Басманов"
Машкер
Щёки горят румяные.
Винный запах, да хищный взгляд.
Где опричники пляшут пьяные,
Песни тянут, да так галдят,
Красным светом,
купальским всполохом,
Распалился ночной шутник.
Как проклятие скомороха -
Феодора скривленный лик.
Косы длинные не растреплются.
Персти – каждый как барса взор.
Здесь лампады едва ли теплятся.
Еле вяжется разговор…
Кто танцует, кто точит лезвие,
Кто ногтём ковыряет яд.
Лишь Федора сознанье трезвое,
Лишь Федор в чертовщине свят.
Заливает винище пенное
Царский кравчий гулякам в рот!
Служба странная - служба верная.
НА стол вспрыгнет и там замрёт.
Всё с присвистом и всё с приплясом,
С диким топотом от копыт.
У попов разорвались рясы,
У опричников – пьяный вид.
В Александрове крутит посолонь
Ржавый времени маховик.
Гостям – солоно, гостям – подано.
Иоанн утомлённо сник.
Не глумливо, когда к заутрене,
Чертовщина – прошедший хмель.
Федьке – сладко, совсем не муторно,
Стекленеет, заметив цель.
Скоро кровью забрызжет жертвенной,
Царский ворог, да царский брат…
Так, потом, упадёт истерзанный,
Тот, кто бабский чудной наряд,
Нацепил на канун
венчания, карнавального короля.
У Христоса глаза – печальные.
У Ивана глаза – горят.
С поволокой и лёгкой придурью,
У Басманова...
Дан приказ.
Змора – баба почти завидная,
Выжигает за первый раз.
Федька кружится,
Федька вьюжится –
Косы прыгают по плечам.
Хорошо с Иоанном дружится,
Умирается по ночам.
Жаль, кошмары так часто мучают –
Чёрной ягодой на снегу.
И живёт он теперь по случаю,
И практически набегу.
Надышаться морозным воздухом,
Фёдор выскочит на крыльцо.
В красной маске, опять... старуха ли?
Ему чудится меж дворцов.
Дрогнет сердце в остывшей падине
И под рёбрами полыхнет.
Кто помолится не о гадине,
Если завтра он вдруг помрёт?
Вроде не пил, а мысли мрачные –
Жадно дышит и трёт лицо.
Руки – белые и прозрачные,
А на пальце горит кольцо.
Слышит Фёдор опричный колокол,
В Александровской тишине.
Умирать-то наверно холодно?
Кто помолится обо мне?
И сорвать бы кольцо,
да вышвырнуть,
В самый белый больной сугроб!
Ночью святочной небо вышито.
По спине пробежал озноб.
Имя, имя, грохочет грозное,
В нём тюремный металла рык,
Жизнь обычная - бледной грёзою.
Он к придворной теперь привык.
Иоанн, что прикажет – сделает.
Муки святы,
как есть прими!
Тянет, тянет, к царю в палаты,
Раскурить низложенья мирт.
Отдохнет и опять румянится.
Возвращается во дворец.
Здесь, на лавках, сомлели пьяницы,
Хмур, задумчив его отец.
С Иоанном о чем-то шепчутся.
А какая твоя печаль?
С Федькой, праздник опять затеплится…
За веселие отвечай!
Да за всеми следи под маской,
Кто убийца, кто просто тать.
Был же мальчик, мечтал за ласками,
И от доблести умирать…
А теперь – под личиной чертовой,
Серебро пошвыряв в беду,
Поднимает ресницы черные
На червонную слободу.
Пономарёва Марина
Иллюстрация - кадр из фильма "Иван Грозный", 1945 г. В роли Фёдора Басманова - Михаил Кузнецов
