За широкой броней
За широкой броней примостившихся поверх бронзовых скул очков,
Как за плотным полотнищем покосившегося экрана,
Закрывая собой разноцветный мир веселых звенящих снов
И не зарубцовывающуюся – стрелянную метко, глазами – рану,
Бронированный антиобщественный сердцеед,
Сердцем верующий, но не верящий и пропащий,
Слизывающий текущий вдоль линии жизни мутящий яд –
Не просроченный яд, не придуманный, – самый настоящий!
Отличает неспешно бредущих вразвалку призраков от людей
По походке, по запаху, взгляду, и тексту песен,
Громыхающих в такт перестуку пыльных сухих костей,
Примечает и ловит над пропастью мрачно шуршащих бестий.
Вот герой так герой, выходящий на промысел с ноября,
Да, ты хитрый, очками надежно от всех прикрылся.
Ты смотри, ведь твои ухищрения погибнут, наверно, зря,
Коль с природой в едино ты до сих пор не слился.
Нам бы стать на пороге, да гаркнуть зычное "Бля"!
Нам бы в сизое небо неровно парящей птицей.
Только кто ты, пророк, экзорцист или бледно-немая тля?
И тебе ли по статусу с небом в квача возиться,
И кичиться, и сниться, и злиться, и засветло маяться:
Я ведь сила, я бог, хоть и бог не такой уж новый…
А как дело пойдёт, снова в угол забьётся, и истово молится,
и послушно стучит об амвон стесанной подковой.
Человек? Или серость убогая? Не видать…
В придорожной пыли на пути полоса препятствий!
А в ответ только тихо-беззлобное: "Вашу мать!.."
И не надобно к нам со своим полевым талмудом соваться!
Мне полуночный воздух чуть сладостен, свеж и звеняще чист.
Закругляйтесь скорее, смешные, косые мои пропойцы.
Бесполезный и лихо бездействующий анархист,
Отоспись, и тебе – вот те крест – возвратится сторицей.
Ненавистны бессмысленность, мелочность, пошлость и суета
И привычны они же, как малые дети в клети.
Заорать бы на всю расвселенную междометьем "Да …#@%…!"
Эх вы, дети, вас так легко не заметить!
