Начало рассказа по ссылке:

 

На центральной стене педиатрического отделения повесили новогодний плакат с надписью: «С наступающим 1992 годом!» Я с интересом разглядывала его: заснеженные ёлочки, красногрудые снегири на пушистых еловых лапах, а вдали, в красной шубе, шагает белобородый дед Мороз с посохом. Месяц назад мне только исполнилось 10 лет. Ох, сколько событий разом навалилось за этот период жизни! Я любовалась плакатом и уносилась в воспоминания: а в Ташкенте вряд ли сейчас снег. Он выпадал там крайне редко и почти сразу таял… ох, как долго я стояла – было что вспомнить того, чего и вовсе не хотелось припоминать. В городе С. мы оказались совсем недавно. Нас направили туда как беженцев из Узбекистана. Дали в одной из деревень временное жилище – бревенчатый домик с одной комнаткой и печкой. Не знаю даже, как мы в нём помещались: мама, брат и две мои племянницы – мамины внучки, получается. Старшая сестра привезла их на каникулы в Ташкент летом 89-го, а сама улетела обратно в Магадан. Ей предстояла серьезная операция. Полгода она восстанавливалась. Потом в один миг лишилась работы – закрылось предприятие. Затем перестройка, обвал цен…так и задержались с нами ее дочки на несколько лет. Лиана была всего на 3 месяца младше меня, а Машутке едва исполнилось 5 лет. Сейчас они все дома, с мамой, а я тут - в больнице.

 

Вспомнив немного о доме и родных, я пошла к Димке. Тётя Галя была крайне раздражена сегодня. Её поведение часто приводило меня в недоумение: иногда она казалась ласковой и доброй, а иногда – нервной и даже злой. Честно сказать, эту женщину все тихо ненавидели: и медперсонал, и пациенты. У неё была репутация скандальной неуравновешенной женщины. Я же в ней видела добрую и заботливую мать. И была ошарашена, когда вместо милой мамаши предо мной предстала Фурия. С её истериками позже я ещё столкнусь, но сейчас это было более чем неожиданно. Она буквально накинулась на меня с криком:

- Где ты пропадаешь, росомаха? Я уже заждалась, ногти все пообкусывала от злости. Сегодня же суббота. Мне на рынок надо. Ты забыла?

 

Я и правда забыла, какой день недели. И мне отчего-то стало стыдно, что задержалась у плаката. По субботам и воскресеньям, а иногда и среди недели тётя Галя уходила торговать на рынок. Она велела никому не говорить об этом, объясняя мне, что ей не на что жить. Мужа нет, квартиру снимает, а сейчас перед праздником самые прибыльные дни. Я, конечно же, соглашалась - забота о Димке доставляла лишь радость. Он рос ребенком спокойным и неприхотливым. Тётя Галя быстро собралась и ушла.

 

Не знаю, как сейчас в больницах обстоят дела, но тогда в выходные дни многих пациентов под расписку отпускали домой. Тётя Галя говорила, что ей надо за пеленками, распашонками и так далее, а сама уходила по своим делам.

День с Димкой проходил весело и непринужденно. Я кормила его по часам, следила, чтобы он был сухой, развлекала потешками в часы бодрствования. А когда засыпал, брала свою вышивку и принималась за дело. Медсёстры привыкли, что я постоянно околачиваюсь в 21 палате, и даже не спрашивали уже, где Димочкина мать.

 

Вечером т. Галя пришла довольная и добрая.

- Ну как вы тут?

- Всё хорошо, как всегда,- с улыбкой ответила я.

- Юля, ты на меня не обижайся, я иногда бываю злой. Понимаешь, жизнь такая, приходится со всеми собачиться.

Тётя Галя распаковывала большую хозяйственную сумку, в которой лежали мишура, елочные игрушки и прочие новогодние радости. И тут она достала резинового деда Мороза.

- Ой, какой красивый! Прямо как на плакате. Можно я посмотрю?

- Посмотри, только руками не трогай. Они, знаешь, какие дорогие, у-у-у. Я сегодня 8 штук продала. Еще 4 осталось, завтра тоже пойду, надо пользоваться моментом.

 

С любопытством и восторгом я разглядывала резинового деда Мороза. Он был очень красив - лицо такое доброе-предоброе. «Вот бы мне такого, хоть поиграть немного», - подумала я, но т. Галя быстро спрятала всё в сумку, оборвав мои мечты. Я пожелала спокойной ночи и ушла в свою палату.

 

Наутро явилась я на свой «рабочий» пункт вовремя. Воскресный день проходил, как всегда, в заботах. Димка больше стал гулить, улыбаться. Уложив его спать, я, как обычно, взялась за вышивку. У меня уже вырисовывался третий тюльпанчик. Ниточка заканчивалась, оставалось только закрепить последний стежок.

 

Но тут что-то с резью закололо в глазу. Я ойкнула, бросив вышивку, подбежала к раковине. Быстро моргая, промывала свой несчастный глаз. Это была ресничка. Потом я вернулась к своей работе, которая валялась на полу возле кровати. Иголки не было. Я стала искать её. «Может, она упала в одеяло! - подумала я. Перебрав всю постель и даже вывернув пододеяльник, иголку не нашла.

В этот момент в палату вошла тётя Галя.

- Чего ты роешься в моей постели? – скрипучим голосом, сквозь зубы произнесла она и добавила:

- Я же говорила тебе ничего не трогать.

- Я иголку ищу.

- Какую иголку? – злобный тон переходил в крик.

- Я уронила иголку, когда вышивала.

- Где уронила? На постели?

Я виновато кивнула. И тут тётю Галю словно разорвало от внезапной ярости. Она стала трясти меня как грушу, пытаясь выяснить, в каком месте упала игла. Её лицо сделалось таким невероятно уродливым и красным, что казалось, она вот-вот лопнет, как воздушный шар. Я на всю жизнь запомнила её слова:

- Маленькая мерзавка, ты смерти моей хочешь?! Специально мне иглу на кровать бросила, чтобы она мне в вену воткнулась. Чтобы я тут сдохла на больничной койке. Как я спать буду, а?

 

Я не могла вымолвить ни слова. Все эти обвинения никак не укладывались в голове. тётя Галя на секунду замолкла и кинулась к кровати, перевернув матрас, достала газетный сверток. Судорожно развернула его, там были деньги. Пересчитав их, она вздохнула и произнесла:

- Уф, целы. Не успела ты до них добраться, дрянь малая. Я ухожу. Пока иголка не найдётся, я не вернусь. Сама спи тут с этим спиногрызом.

Она схватила свою сумку, выглянула из-за двери, дождалась, пока на посту никого не будет, и ушла.

 

Продолжение следует https://poembook.ru/poem/2453454-dimka-%28chast-3%29