Слышишь?
1.
Да, вы были красивы. Отчаянно, жгуче красивы.
Так и слышится мне: все о вас и шептало, и пело.
Этот мальчик стал крохотной частью хатынского пепла,
стала девочка тенью на школьном дворе Хиросимы.
Он выпиливал утром ружьё из сосновой доски,
а она, подпевая работе, чинила сестренкины гэта.
Через год по руинам вскарабкались к небу ростки,
через год с небольшим говорить – не кричать – научились портреты.
Только мы, неразумные, смеем кричать и молчать,
строить мир на золе и песке, обещаньях и пактах,
но не слышим, как стонут навзрыд краснодонские шахты,
но не видим (так щиплет глаза) над Освенцимом чад.
А они – говорят, говорят, говорят. И глядят. И смеются.
Помнят запахи леса и вкус переспелой клубники.
И приносят – не спросят «зачем?» – в бестолковые наши уютцы.
Не пожар, а тепло.
Не обиды, а добрые книги.
2.
Ты для чего, щелкопер, к этой теме прилип?
Мода на жуткую жуть? Или просто заданье главреда?
Снова танцуешь от печки: мол, каждый четвертый погиб,
но тем дороже Победа.
Твоя ли Победа?
Снова танцуешь от печки. От серых остывших печей.
Ты на костях танцевать с малолетства обучен.
Завтра прикажут тебе прославлять палачей –
скопом прославишь. И новых хозяев – до кучи.
И ведь найдешь без терзаний простые слова,
чтобы любого в момент проняло до печенок.
Смело примкнешь к палачам у расстрельного рва,
к сильным примкнешь. И плевать вам на тех, обреченных.
С детства учили тебя: оглядись, выбирай
то, что во благо – тебе. Говори – что положено. Думай – как надо.
Ты не из тех, кто шагает в горящий сарай, –
ты в стороне создаешь вдохновенную хронику ада.
Только ведь буквы – не копоть, слова – не кричат…
Полноте! Лишь бы из тренда не выпасть, потрафить главреду!
Каждый четвертый из нас, бестолковых внучат, –
попросту предал.
3.
Стелют соломку клоуны и писаки,
чтобы помягче было, потолерантней…
Ветер ударил в колокол Нагасаки *.
Ветер – и тот умеет и звать, и ранить.
«Минск, Я Хатынь! Как слышишь?» – доносит ветер. –
«Я Аблинга!» – «Я Лидице!» – «Я Бельчите!» –
«Слышите? Передайте по эстафете!
Братья и сестры! Слышите, не молчите!»
Зов не подхватят СМИ. Но в беспечном гаме
прямоходящих пташек мольба окрепла:
«Я Хиросима! Были с тобой врагами…
Слышишь мой клич, мой голос, сестра по пеплу?
Если бы сын Иосифа**, сын твой выжил,
он бы дружил с моим Босоногим Гэном*** .
Путь наш в руинах, путь наш до камня выжжен.
Мир, как и прежде, ходит в полувоенном.
Мемориалы множатся. Вехи. Знаки.
«Слышишь ли, брат? Не бойся, я здесь, я близко».
Маленький ангел – «Ангел» из Нагасаки.
Маленький ангел Минска.
-----------------------------------
* Памятник в Минске – копия уцелевшего при атомной бомбардировке Нагасаки колокола «Ангел».
** Иосиф Каминский – один из немногих выживших в Хатыни. У него на руках умер сын. Именно Иосиф Каминский послужил прообразом при создании главного монумента мемориального комплекса «Хатынь».
*** Босоногий Гэн – герой популярнейшей антивоенной манги Кэйдзи Накадзавы, а также одноименных аниме и фильмов. Прообразом героя был сам художник – один из выживших детей Хиросимы.
