Сонеты Шекспира (45), последняя редакция

Сонет 1

Земную стать мечтая сохранить,

Потомства мы желаем от красивых,

Чтоб время было попросту не в силах

Прервать в веках наследственную нить.

 

Но ты, собою увлечённый так,

Что сеешь прах, бессмысленно сгорая, –

Божественной красе земного рая

И самому себе – жестокий враг.

 

Весну свою в оковы заточив,

Прекрасный скряга и тюремщик милый,

Ты воздержаньем сбережёшь ли силы,

Самой природе жизни супротив!

 

Восполни мир, взлелеявший тебя,

Продли весну, в себе её любя.

 

Сонет 2

Как сорок зим избороздят поля

Пожухшей красоты твоей волшебной,

Уже назвать не сможет совершенным

Своё лицо уставшая земля.

 

И, если спросят у тебя тогда,

Где ярких вешних дней твоих цветенье? –

То, в зеркале узрев глазные тени,

В смятении умрёшь ты со стыда.

 

Но были бы надёжно спасены

Дни старости твоей от огорчений,

Когда бы ты, услышав глас влечений,

Другим отдал цветение весны.

 

Ничто так не согреет поздних дней,

Как детвора, которой нет родней.

 

Сонет 3

Увиденному в зеркале лицу

Скажи, настало время раздвоиться.

Не повторив себя в похожих лицах,

Ты мир приблизишь к скорбному концу.

 

Тебе, скажи, какая красота

Не даст вспахать нетронутое лоно?!

И где найдётся разум столь зелёный,

Чтоб жаждал лишь могильного креста?!

 

Ты – отраженье матери своей,

Она в тебе собою любовалась.

О, прояви к себе благую жалость,

Продляя радость до последних дней!

 

Но – проведя под именем черту,

Ты обречёшь на гибель красоту.

 

Сонет 4

Несчастный мот! Природное добро

Ты тратишь, одному себе в угоду!

Краса тебе давалась лишь на годы.

Как возвратишь чужое серебро?

 

Скупец прелестный, милый казнокрад!

Себе присвоив блага для раздачи,

Вершишь дела, не становясь богаче.

Без прибыли и пользы жить ты рад.

 

Торгуя понарошку – сам с собой,

Крадя добро из собственной копилки,

Как полагаешь ты, растратчик пылкий,

Свести баланс в отчёте пред судьбой?

 

Бесплодная краса уйдёт в могилу,

А плод её – твою хранил бы силу.

 

Сонет 5

Расписывая холст, живое время,

Оттачивает контуры в веках.

Но, лишь портрет окажется в руках,

Стремится уничтожить их скорее.

 

Зимой сменяет лето век за веком,

Едва лишь настаёт цветенья срок.

В растеньях замораживает сок,

Листву и травы покрывая снегом.

 

Но, если бы у бедного растенья –

Под снегом погребённые мечты

Не сохраняли память красоты,

Являл бы холст картину сожаленья.

 

Зимой теряя внешние черты,

Весною к жизни тянутся цветы.

 

Сонет 6

Зиме свирепой лета не доверь,

Пока клокочут солнечные соки.

И свой нектар в стремлении высоком

В сосуде полном схорони за дверь.

 

Как ростовщик любви – ты будешь рад

Свою любовь дарить не безвозвратно,

Но, повторив себя десятикратно,

Себя счастливей сделаешь стократ.

 

Во сколько раз счастливей, посчитай,

Ты станешь, если все твои потомки

Вновь повторятся в жизненном потоке

Десятикратным умноженьем стай!..

 

Но стать самоубийцей не посмей,

Не оставляй в наследниках… червей!

 

Сонет 7

Когда светило на восходе дня

От сна вздымает голову младую,

Любой и каждый жаждет поцелуя

Небесного священного огня.

 

Весь мир земной его боготворит,

Когда, подобно зрелому мужчине,

Стоящему на царственной вершине,

Светило ярым пламенем горит.

 

Но стоит только тронуться ему

По склону, уходящему к закату,

Тот, кто в зените был любим когда-то,

В забвенье мира катится во тьму.

 

И ты погаснешь некогда во мгле,

Коль сына не оставишь на земле.

 

Сонет 8

Волшебный звук, свободный от забот!

Зачем твой дух – сам музыки не слышит?

Прекрасное лишь красотою дышит.

Ты ж любишь то, что вред тебе несёт.

 

Но – верное созвучие тонов

В аккорде ладном слух твой оскорбляет,

Лишь потому, что побранить желает

За то, что слиться с ним ты не готов…

 

Как нежно струны тонкие звучат,

Соединясь в супружеском союзе!

Не так же ли семейственные узы

Сливают мать, отца, детей, внучат?..

 

И песня бессловесная семьи

Взывает: «В одиночку не живи!»

 

Сонет 9

Не оттого ль – один ты на миру,

Что горестны и жгучи слёзы вдовьи?

Но без потомков – стылым изголовьем

Весь мир склонишь ты к смертному одру.

 

Вселенную ты сделаешь вдовой,

Скорбящей у кладбищенской ограды.

А честная вдова была бы рада

И детворе, оставленной тобой.

 

Имущество, что разбазарил мот,

Не исчезает, лишь меняет место.

Ты красоту растрачиваешь честно,

Но радостью растрата не живёт.

 

Решается свой образ истребить

Лишь тот, кто может ближних не любить,

 

Сонет 10

Оборотив вниманье на себя,

Ты должен констатировать итогом:

Себя любить ты позволяешь многим,

Но – никого при этом не любя.

 

Ты до того возненавидел свет,

Что строить козни сам себе решился?

Изводишь образ, в коем воплотился,

А умножать его – и мысли нет!..

 

Но отвлекись от несуразных снов!

Невмоготу мне видеть поневоле,

Что ненависть, в которой – столько боли,

Взлелеяна сильнее, чем любовь!

 

Коль не желаешь стать к себе добрей,

Меня, создав потомка, пожалей.

 

Сонет 11

Насколько старость подойдёт к тебе,

Настолько зрелость подберётся к детям.

И молодая сила в их судьбе –

Стареющим мощам взойдёт ответом.

 

В том – мудрость жизни, юность красоты,

А вне того – безумный крах наследий.

Когда б все люди думали, как ты, –

Завял бы мир за шесть десятилетий.

 

Природа не хранит случайный сор,

Чтоб с гордостью труды свои итожить.

Но мудрость и естественный отбор

Таких, как ты, обязаны умножить.

 

Ты – созданный природою канон

Для сохраненья в памяти времён.

 

Сонет 12

Когда считаю звонкий бой часов

И вижу, как, зажмуривая очи,

День отступает под напором ночи –

Я двери запираю на засов.

 

Я вижу смерть фиалки по весне

И седину на локонах кудрявых,

И под ветвями жёлтый лист на травах,

И колкую небритость на стерне…

 

Но красоту старается спасти

Великий механизм возобновленья.

В круговороте новшества и тленья

От времени – не скрыться, не уйти.

 

Но время – смерть. Услышав звон косы,

Возобновясь, продли свои часы.

 

Сонет 13

О, если бы твоё существованье

Лишь от тебя зависело, мой друг!

Но помни, счастья разорвётся круг,

Когда душа окажется – за гранью…

 

Не забывай о смерти. Жизнь – мгновенье.

Своих красот не обнажает Рай.

И – перед тем, как уходить за край,

Другому передай своё цветенье.

 

Тебе краса отпущена внаём.

Так дай же ей восцарствовать бессрочно!

В уюте и хозяйстве непорочном

Неколебим и вековечен дом.

 

Весть об отце – в словах твоих жива.

Пусть сын твой скажет о тебе слова.

 

Сонет 14

Я верен убежденью. Не от звёзд,

Хоть звёздные науки мне не чужды,

Но не затем, чтоб обеспечить нужды

Предвидеть беды, голод иль мороз…

 

Я не могу предсказывать грозу,

Порывы ветра, моры, потрясенья:

Единственный источник убежденья

В глазах твоих лучистых нахожу.

 

И в этих звёздах вижу я всегда,

Что красота в природе сохранится,

Коль схожие с твоим обличьем лица

Продлятся на бессрочные года.

 

Но, не оставив продолженья, ты

Убьёшь частицу чистой красоты.

 

Сонет 15

Подумаю – что время совершенства

Ничтожно в жизни каждого ростка.

Цветенье сохраняется, пока

Вселенский рок не пресечёт блаженства.

 

Замечу – что и люди, как растенья,

Величья достигают лишь на миг,

Хранить пытаясь – кто чего достиг…

Пока не поглотит река забвенья, –

 

И злая мысль о бренности живого

Невольно переходит на тебя.

И, образ твой неистово любя,

Хочу его любить опять… И – снова…

 

Я объявляю времени войну,

Так дай для жизни новую волну!

 

Сонет 16

Ну, почему, скажи, не хочешь ты

В веках себя продлить, назло тирану,

Который так непостижимо рано

Лишить тебя намерен – красоты!

 

Ты молод и силён. Весь мир – у ног.

И девственная сень любого сада,

Поверь, была бы несказанно рада

Взрастить тобой посаженный цветок.

 

Безжалостному времени не жаль

Той красоты, что оставляет меты

В стихах, портретах и скрижалях Леты…

Неодолима старости печаль.

 

Но, возродясь собою вне себя,

Ты жил бы вечно, Божий мир любя.

 

Сонет 17

Ну, кто поверит через много лет

Моим стихам, несущим только правду

О том, что нет тебе на свете равных,

Хоть половины не воспел поэт!

 

Когда б я мог в бесчисленности строк

Изобразить, как ты красив безмерно,

Сказали бы потомки: «Бред, химера…» –

И гробом стал бы мой высокий слог.

 

Мои страницы вызвали бы смех,

Что шлют вослед велеречивым старцам,

Способным лишь безжизненно стараться

Состряпать песню для мирских утех.

 

Но веским доказательством – дитя

Любой бы смех развеяло шутя.

 

Сонет 18

Тебя могу сравнить ли с летним днём?

Ты – мягче, привлекательней, добрее…

…То ураган срывает цвет с деревьев,

То нудный дождик сыплет за окном,

 

То адским жаром пышут небеса,

Уродуя нещадно всё живое…

…Но нет в твоём горящем взоре зноя.

И смерти не найдёт твоя краса…

 

На летних буднях – бренности печать.

А дивный образ твой да будет вечен,

Пока глаза земных мужчин и женщин

Способны будут видеть и читать.

 

Пусть, времени презрев жестокий суд,

Стихи тебе бессмертье принесут.

 

Сонет 19

О, Время! Притупляй же когти льва,

Могильным ртом сжирай земных питомцев,

Клыки из пасти тигра вырывай

И Феникса сжигай лучами солнца…

 

Твори, что хочешь, время, на земле,

Круши, калечь, суши неумолимо…

Но только – урезонь себя во зле,

Дыханием касаясь черт любимых.

 

Не смей чертить морщинами лицо

Пером жестоких крыл неугомонных,

Сомкни полёт безудержный в кольцо,

Презрев само себя в своих законах.

 

Но, впрочем, чёрт с тобой: и за чертой

В стихах любовь пребудет молодой.

 

Сонет 20

Тебе природа женственность дала,

Чем вызвала любовь мою к мужчине.

А нега сердца твоего поныне

Изменами не причиняет зла.

 

Куда светлее женского – твой взгляд,

Притворной позолоты нет в котором, –

И – привлекаешь ты мужские взоры

И женские сердца приветить рад.

 

Природа, создававшая тебя,

Сперва увидеть женщину хотела,

Но перепутала придатки тела, –

И я терзаюсь, издали любя.

 

Плодов любви отведать не сумею,

Но буду называть любовь – моею.

 

Сонет 21

Ну, разве муза скромная моя

Похожа на крикливых муз поэтов,

В стихах которых небеса воспеты

Лишь для восторгов песен соловья!?

 

Витии – вожделения предмет

Облечь готовы в броские одежды,

Сравнить – то с ярким солнцем, то с надеждой,

Их блеском затмевая божий свет.

 

В моих же сочинениях любовь

Всегда воспета искренне-бесстрастно,

Прекрасно так, как может быть прекрасна

Рождённая красавицею новь.

 

Пусть крикуны слышней меня поют…

Товар не хвалят, коль не продают.

 

Сонет 22

Пока люблю ровесника весны,

О старости мне думать – нет причины.

Но убедят меня твои морщины,

Что дни мои по пальцам сочтены.

 

Твой облик – только праздничный наряд

Для сердца моего, что ты лелеешь.

Как моему ты сердцу не изменишь,

Так я твоё – в себе лелеять рад.

 

Но как при этом я могу считать,

Что ты меня моложе, друг мой милый? –

Моей любви магическая сила

Оборотить стремится время вспять.

 

И сердце не рассчитывай вернуть:

В любви закрыт сердцам обратный путь.

 

Сонет 23

Как жалкий незадачливый актёр,

Забывший роль во время представленья,

Иль как ничтожный шут, в порыве рвенья

Во злобе – растранжиривший задор,

 

Так я, не веря в мелодичность слов, –

Не в силах лить восторги мадригалов,

Что сохранят в немеркнущих анналах

Упавшую на плечи мне любовь.

 

Пусть книги молчаливые мои

В беззвучной тишине красноречиво

Мотивы сердца – ярко и красиво

Доносят до сердец, как соловьи.

 

Так научись же – слышать пенье строк.

Глазами слушать – тонких чувств урок.

 

Сонет 24

Как живописно глаз мой начертал

Твоё обличье на сердечных ранках! –

И я теперь служу багетной рамкой,

Объемлющей магический кристалл.

 

И, чтобы разглядеть красу твою,

Твой облик, в несравненности любимый,

Сначала посмотреть необходимо

На окна мастерской, где я творю.

 

Глаза глазам любезны и нужны.

Мои – творят любви изображенье,

В твоих – светило в круговом движенье,

Чтоб в окна заглянуть со стороны.

 

Красе я по достоинству воздам.

Жаль, сердца видеть не дано глазам.

 

Сонет 25

Завидною судьбой гордится тот,

Кто звания и почести имеет.

А мне – иное счастье не изменит,

В нём – честь моя высокая живёт.

 

Пусть фавориты августейших лиц

Под лаской расправляют лепесточки,

Как под лучами солнышка – цветочки.

Но перед ними пасть готовы ниц.

 

Великий полководец терпит суд

При первом же ничтожном пораженье,

От полного его уничиженья

Ни подвиги, ни слава – не спасут.

 

А я горжусь свободою своей:

Люблю, любим – и счастья нет светлей.

 

Сонет 26

Властитель нежных дум моих, помилуй!

Не отвергай презренные труды –

И путеводный луч моей звезды

Родит мои посланья – с новой силой.

 

Любовь моя к тебе так велика,

Что бренные слова едва ль достойны

Её величья. Но – мне будет больно,

Коль отведёт её твоя рука.

 

Молю тебя, дождись достойных слов!

Дождись того желанного момента,

Когда стихи, как яркая комета,

Способны будут озарить любовь.

 

Тогда смогу воскликнуть на весь мир,

Как бесконечно дорог мне кумир!

 

Сонет 27

Устав от странствий, тороплюсь в постель,

Где сладостный приют находят члены.

Но, лишь они расслабятся, мгновенно

Начнётся мыслей в голове – метель.

 

И эти мысли вечные летят

Во мраке царства зрения незрячих,

И, где б ты ни был, так или иначе –

Всегда к тебе, не ведая преград.

 

Пусть ничего не видно в темноте,

Духовный взор рисует неуклонно

Твой драгоценный облик эталонный,

Ночь обращая к высшей красоте…

 

Покоя телу – днём я не даю,

А ночью бдит душа – в твоём раю.

 

Сонет 28

Легко ли сохранить здоровье мне,

Когда, лишённый благости покоя,

Не возвращаю сил ночной порою,

И наяву страдая, и во сне?!

 

Забыв вражду, решили день и ночь

Меня добить, объединив потуги:

Терзает день заботами о друге,

А ночью – от разлуки спать невмочь.

 

Внушаю дню, что яркий облик твой

Сиянию небес добавил силы,

Внушаю мгле ночной, что образ милый

Её недвижность делает живой,

 

Но сердца нет у ночи и у дня:

Безжалостно они гнетут меня.

 

Сонет 29

Когда, своей судьбою оскорблённый,

Я обществом отвержен и гоним,

Когда, моим рыданием смущённый,

Сгущается небес незримый дым;

 

Когда, в чужих глазах надежды видя,

Завидую другим чертам лица

И, на своё убожество в обиде,

Талант и славу кличу без конца,

 

И вдруг в часы унынья – лёгкой стаей

Меня пронзают мысли о тебе, –

То жаворонком в небеса взлетая,

Душа моя возносит гимн судьбе.

 

Воистину, любовь твоя милей

Презренного богатства королей!

 

Сонет 30

Когда среди своих мечтаний тайных

Я вызываю, как на строгий суд,

Восторги прошлых дорогих минут,

Покрытых пыльным слоем дней печальных,

 

Тогда в потоке слёз неукротимых

Свои глаза готов я утопить

И тщусь вернуть связующую нить

С почившей чередой друзей любимых.

 

Вскрывая в мыслях – памяти конверты,

Ищу возврата в прошлые года,

Но отделяет чёрная гряда

Моих собратьев, скрытых ночью смерти…

 

Но, если вдруг припомню о тебе я,

То вновь смеюсь, лелеять грусть не смея.

 

Сонет 31

Мне грудь твоя дороже во сто крат,

Когда забились в ней сердца ушедших,

За скорбною чертой покой обретших

Друзей, почивших много дней назад.

 

Потоки светлых погребальных слёз,

Из глаз моих любовью источённых,

Остановив теченье мыслей чёрных,

Ты в недра светлой памяти унёс.

 

Ты – мавзолей, в котором ожила

Уснувшая любовь моя земная.

Трофеи чувств воскресших принимая,

Гробница жизнь мою вобрать смогла.

 

Вместив в себе душевный мой предел,

Навек моим ты сердцем овладел.

 

Сонет 32

Мой друг, когда назначил бы Господь

Мой прах тебе почтить, объятый тленом,

Не торопись желанье побороть –

Припомнить труд мой в виде неизменном.

 

Сравни его с шедеврами тех лет.

И даже пусть звучат они прекрасней,

Моей любви в них не было и нет,

Как нет в них – и твоей ответной страсти.

 

Скажи тогда: «Когда бы друг был жив,

С годами бы перо его мудрело –

И совершенства строк его прилив

Достиг бы современного предела.

 

Других читать хочу – за краски слов,

А строки друга – за его любовь».

 

Сонет 33.

Я часто видел, как рассветный луч,

Торжественно разжав рассвета веки,

Целуя, золотил вершины круч,

А вслед за ними – и луга, и реки;

 

Но видел я, как, синеве назло,

Внезапно в небе появлялись тучи,

Избороздив небесное чело, –

И удалялся луч с небесной кручи.

 

Вот так же утром был я озарён –

Всего на час – своим земным светилом,

Но облака, найдя со всех сторон,

Его закрыли пологом постылым.

 

Но на земное солнце нет обид:

От туч судьба светила – не хранит.

 

Сонет 36

Позволь сказать, что в единенье душ

Не вправе мы сливаться воедино.

Да тяготеет грех необходимый

Лишь надо мной. Границы не нарушь!

 

Взаимность наша тем и хороша:

Пусть в обществе – досадные причины

Вести себя нас призывают – чинно,

В гармонии – у каждого душа.

 

Я не могу любить тебя при всех,

Боясь покрыть нечаянно позором.

И ты – ни жестом и ни разговором

Не выставляй наружу милый грех.

 

Мой друг, тебя люблю настолько я,

Что честь твоя дороже, чем своя.

 

Сонет 46

В убийственной войне – глаза и сердце

Сражаются за красоту твою,

Желая в упоительном бою

К твоей красе – закрыть друг другу дверцы.

 

Тебя скрывает сердце в миг сраженья,

Предчувствуя победы торжество,

В то время, как противники его

Украли черт любимых отраженье.

 

Остановив внезапно бой кровавый,

Душа моя назначила жюри,

Решавшее до утренней зари,

Какому из бойцов – какая слава.

 

Черты достались воспалённым взорам,

А сердцу чувство, только ты – в котором.

 

Сонет 56

Любовь моя, восполни всё, что было!

Не дай узнать, что тает страсть твоя.

Пускай сегодня сыт по горло я,

Назавтра голод вспыхнет с новой силой.

 

Пускай твой взор, пресыщенный любовью,

В плену изнеможения – до сна

Назавтра снова распахнёт весна,

Сменяя томность озарённой новью.

 

Унынья час подобен океану,

Что разделяет нас холодным сном.

Но, если плыть навстречу день за днём,

Любовь вернётся к нам, стократ желанна.

 

Чем безнадёжней вечность зимних дней,

Тем – лето вожделенней и милей.

 

Сонет 66

Всем утомлён, желаю смерти миру.

Невмочь мне видеть, как не может честь

Ни в счастье быть, ни досыта поесть,

А мразь меж тем подобна в масле сыру.

 

Отторгнута людьми святая вера,

Достоинство в гонимости мертво,

Над чистотой – порока торжество,

А красота – в когтях у изувера.

 

Покорена убогой властью сила,

Над разумом глумится серебро,

И служит злу бессильное добро,

А знанье и искусство – у могилы…

 

И мне бы вместе с миром умереть,

Когда б с тобой не разлучила смерть.

 

Сонет 88

Когда разочаруешься во мне,

Любовь свою оборотив презреньем,

Я сторону твою приму вполне,

Ответив убедительным смиреньем.

 

Смирюсь и, даже более того, –

Предам огласке все свои пороки,

И, чтоб твоё усилить торжество,

Я сам себе устрою суд жестокий.

 

Но только знай, что, злобы не тая,

Как это ни звучало б необычно, –

Куда не меньше выиграю я,

В глазах толпы унизившись публично.

 

Для возвышенья твоего, не споря,

За счастие приму любое горе.

 

Сонет 90

Захочешь ненавидеть – ненавидь.

Но – лишь теперь, когда вся сила света,

Кричащая, что песня моя спета,

Меня к кресту решила пригвоздить.

 

Добей, когда, воздёрнутый крестом,

Я взор в изнеможенье не раскрою.

Не дай воскреснуть в утреннем покое,

Не умножай страдания – потом.

 

Не дай омыть рассветному дождю

Гнилые раны после бурной ночи.

Убей своим уходом, если хочешь,

Но, став бедою, в первом будь ряду!

 

Тогда, приняв удар смертельный твой,

Пойму, что на кресте я был – живой.

 

Сонет 91

Одни гордятся знатной родословной,

Другие тем, чего достичь смогли.

Талантом, златом, силою огромной,

Нарядами, владеньями земли…

 

У каждого – особенная сладость

По собственному вкусу своему.

А у меня – совсем иная радость,

В ней скрыто всё, доступное уму.

 

Любовь твоя возвышенней, чем гордость,

Приятнее восторженных надежд,

Почётнее, чем княжеский гербовник,

Изысканнее праздничных одежд…

 

Я знатен и богат – в любви твоей,

А без неё я стал бы всех бедней.

 

Сонет 102

Моя любовь – всё крепче, всё сильней,

Хотя о том не подаю я виду:

Любви нетрудно нанести обиду,

Как на базаре, голося о ней.

 

В любви царил весенний карнавал,

Природа буйством красок истекала –

И я в пылу весеннего накала,

Как соловей, восторги изливал…

 

Но звонкий летний голос соловья

Привычным стал бы осенью преклонной,

Когда с ветвей стекают гулко стоны

Мудреющего счастья бытия…

 

Своей любви я сдерживаю весть,

Боясь любовной песней надоесть.

 

Сонет 119

Я часто пил настойку слёз сирен,

Сочащихся из мрака адских тиглей,

И пораженья получал взамен

Надежд и титанических усилий.

 

Как часто я обманывал себя

На остриях вершин нирванной зыбки

И в страсти лихорадочной, любя,

Горел, свершая страшные ошибки.

 

Но худа не бывает без добра,

И горе шире взор наш открывает.

И та любовь, что умерла вчера,

Сегодня с новой силой оживает.

 

Мне втрое больше возвращает Бог

Взамен того, что потерять я смог.

 

Сонет 120

Страданья примиряют нас теперь.

Твои страданья от былого горя,

Тобой мне причинённого в той ссоре,

Когда, уйдя, захлопнула ты дверь.

 

Теперь же дверь захлопнулась за мной.

И горе, как Господне наказанье,

Испытывая лютые страданья,

Я чувствую согбенною спиной.

 

Я – твой тиран, твой изверг, твой палач.

Зачем же боль нас зрения лишает

И вечный мрак отчаянья мешает

Услышать сердца любящего плач?

 

И почему, скажи, для примиренья

Друг в друге не нашли мы утешенья!

 

Сонет 145

Устами, воплощавшими любовь,

Она мне прошептала: «Ненавижу!» –

Мне, кто не знал для сердца друга ближе! –

И я поник – от пепелящих слов.

 

Но в одночасье мой убитый вид

В моей любимой вызвал состраданье –

И милая, как будто в оправданье,

Спасительную фразу говорит.

 

Ей удалось в мгновенье погасить

Последствия губительного слова.

Так за ночами – дни дарует снова,

Неся надежду, временнАя нить

 

Найдясь, произнесла она любя:

«Мой друг, я ненавижу – не тебя».

 

Сонет 154

Новорождённый бог любви однажды

Заснул, поодаль факел положив.

От пламени неистового каждый,

Обжегши сердце, был любовью жив.

 

Но юная прелестная дриада,

Принявшая безбрачия обет,

Была в ручей забросить факел рада,

Чтоб страсти не рождали страшных бед.

 

Остался бог любви обезоружен,

Но, сделавшись горячим, вечный ключ

Мужам недужным оказался нужен,

Спасительной целебностью могуч.

 

Но, окунувшись, я сумел понять:

Водой болезни сердца не унять.