ПРЕДАТЕЛЬСТВО Окончание

„Душа, совершившая предательство, всякую неожиданность

воспринимает как начало возмездия.“

Фазиль Абдулович Искандер, абхазский и русский поэт, прозаик

(1926 – 2016)

 

 

 

 

Тем временем, Мила, сидящая в компании молодого оперативника, поглядывая временами на него манящим взглядом, долгое время молчала, чутко прислушиваясь к тому, что происходит в соседнем кабинете, куда завели её любимого мужчину, в физической силе которого не сомневалась, а вот за его психологическую стойкость и выдержку очень беспокоилась. Хотя дверь кабинета не была закрыта, она, к сожалению, слышала только неразборчивые слова следователя и Стаса. Мила поднялась, пытаясь подойти к двери, но опер не разрешил это делать, так как запрещается кому бы то ни было подслушивать допросы других лиц. Она чувствовала, как её нервы от нахлынувших нехороших дум всё больше напрягаются. Наконец, не выдержав, обратилась, к казалось ко всему безучастному оперативнику: «Не могли бы вы, приятный юноша, держащий в плену красивую женщину, хотя бы объяснить, по какому поводу неожиданно возник очередной допрос? Долго ли мужественные сотрудники милиции нас будут пытать одними и теми же вопросами?» Парень, глядя не в её сторону, а в потемневшее вечернее окно, коротко буркнул, что отвечать на вопросы любых женщин входит в компетенцию следователя. Мила не смогла удержаться, чтобы не уколоть оперативника. «Я поняла, - с лёгким смехом проговорила Мила,- что вы ненавидите красивых женщин, а, может быть, всех женщин вообще.» «Просто, я к разного рода красавицам равнодушен, так как люблю и уважаю умных женщин, - уже, глядя прямо в глаза Милы, чётко произнёс молодой опер, и демонстративно повернувшись спиной к Миле, и уставившись в окно, стал внимательно рассматривая звёзды, появившиеся на тёмном, без луны, небе.

Мила больше не произнесла ни слова, неспокойно ворочалась на жёстком стуле, продолжая чутко прислушиваться к каждому звуку, раздающемуся за пределами кабинета. Крепко, до боли, сцепив пальцы рук со свежим ярким лаком на ухоженных ногтях, Мила старалась успокоиться, хотя в голове постоянно звучало предупреждение об опасности. Неотвязчивая мысль: «что-то здесь не так», сверлила мозг и не давала покоя, как она ни старалась от неё избавиться.

Харитон Эммануилович, без всякой злости, словно хороший учитель перед плохим учеником, внимательно изучая лицо Стаса, тихим голосом проговорил, как бы в пространство: «Напрасно ёрничаете, молодой человек. Я хозяин своему слову. Сейчас покажу настоящего убийцу вашего бывшего друга Игната, и, более того, как человек, увлекающийся спиритизмом, постараюсь вызвать его дух в кабинет.» Следователь, нелепо взмахнув руками, резко наклонил голову назад, и плотно прислонившись к спинке кресла, замер, плотно закрыв глаза. В кабинете наступила такая тишина, что стало слышно тяжёлое дыхание Ипполита Герасимовича и сидящего рядом с ним оперативника с седеющей головой, у которого от неожиданности раскрылся рот.

Стаса охватил неописуемый ужас. Лицо его перекосилось, и стало бледным, как полотно. На лбу выступили крупные капли пота, начавшие подбираться к незакрывающимся расширенным глазам, а по спине побежали неприятные мурашки, проникая в каждый уголок трепетавшей души. Казалось, у остолбеневшего Стаса остановилось дыхание, хотя мощная грудная клетка то поднималась, то опускалась.

Не отошедший от страха Стас, вдруг чётко почувствовал, как на его плечи легли чьи-то руки. Ему показалось, что они с силой вгоняют его в начавший уплывать из-под ног пол. Зажмурив глаза, он стал медленно поворачивать голову вправо. Дрожа всем телом, заставил себя открыть глаза, увидев на плече руку человека. Стас, рывком поднял голову, встретившись со взглядом Игната. Тот, бледный, с похудевшим, с сероватым оттенком лицом, неотрывно смотрел на Стаса, стоя за его спиной. Какая-то неведомая сила сбросила Стаса со стула, и он, глядя на неподвижного Харитона Эммануиловича, закричал дурным голосом: «Нет! Нет! Не может быть! Я же убил его!» От такого крика, который пролетел по всему коридору, даже вздрогнули Ипполит Герасимович и оперативник, машинально вытаскивая из кармана стальные наручники. И тут над головой Стас услышал голос Игната: «Вот потому я и пришёл за тобой.» Последние силы окончательно покинули Стаса, ноги подкосились, и он, опрокидывая стул, с грохотом упал на пол, разбросав в стороны мощные руки и ноги, обтянутые модными дорогими джинсами. Игнат, набрав полную грудь воздуха, и тяжело выдохнув, осторожно переступил через недвижимого Стаса, направившись к стулу, стоящему в дальнем углу кабинета. Харитон Эммануилович открыл глаза, безразлично глянув на лежащего красавца-убийцу.

Мила, услышав нечеловеческий крик своего любимого мужчины, соскочила со стула и помчалась к дверям. Оперативник, обхватив её за талию, пытался удержать разъярённую женщину. Мила, отбиваясь от него ногами в туфлях на высоком каблуке, и больно царапая длинными ногтями, сумела вырваться и забежать в кабинет следователя. Увидев безжизненное тело Стаса, Мила на мгновение остолбенела, а потом, упав на колени, припала к его груди и зарыдала в голос. Неистово целуя его лицо, и поглаживая мокрые от пота волосы, не обращая внимание, на некрасиво задравшееся короткое платье, по-бабьи запричитали: «Милый, тебе было больно, когда сволочи избивали, заставив признаться в убийстве? Ты так и не увидел своего сыночка.»

Игнат, поднялся со стула, и шатаясь, подошёл к тем, кто его предал, и стоя над Милой, плохо слушающим языком, тихо проговорил: «Никто твоего любимого негодяя не избивал. Убийца не смог перенести встречу со мной.» Услышав голос живого мужа, Мила осталась лежать на полу, прижавшись мокрой от слёз щекой к груди отца своего ребёнка. Она была без сознания. Обхватив голову руками, при поддержке оперативника, Игнат покинул кабинет, повторяя одно слово – «предатели».

Харитон Эммануилович, тщательно закрыв сейф на ключ, обратился к седому оперативнику: «Вызовите наших врачей и скорой помощи. Как только сладкую парочку приведут в чувство, наденьте на них наручники и препроводите в КПЗ. А мы с Ипполитом Герасимовичем пойдём в соседнее кафе, чтобы выпить кофе, или что-нибудь покрепче.» Слегка приобняв подошедшего к нему Ипполита Герасимовича, Харитон Эммануилович буднично произнёс: «Пойдём, верный друг. Отметим нашу очередную победу. Завтра, с раннего утра, нас ждёт большая работа по закреплению доказательств вины людей, чей ребёнок долго будет воспитываться без папы и мамы. Дай Бог, чтобы ему не передались гадкие гены его родителей».

Как только два милицейских друга закрыли за собой дверь кабинета, оперативники увидела, как Стас и Мила стали приходить в сознание ещё до прихода врачей. Глухо щёлкнули на их руках наручники.