ПРЕДАТЕЛЬСТВО Часть 13-я

«Преданность негодяев так же ненадежна, как они сами».

Плиний Младший, древнеримский деятель и писатель

(61 – 113)

 

 

Через двадцать минут оператор специальной милицейской связи позвонил Харитону Эммануиловичу, и сообщил, что ему и Ипполиту Герасимовичу можно надеть наушники для записи и прослушивания разговора между Милой и Стасом. В квартиру Мила и Стас вошли одновременно. Первой, взволнованным, несколько испуганным голосом, заговорила Мила: «Стасик, родной, что-то мне не нравится в информации, преподнесенной нам хитрющим ментом. Какого преступника он собирается нам показать? Тебя, приложившему руку к исчезновению моего придурка супруга? Это тебя не насторожило? Ты уверен, что его фундаментально прикончил? – и, не сдержав себя, перешла на истерический крик,- Какого чёрта молчишь?! Нам надо срочно принять какое-то умное решение. Ты, дорогой папаша, не забыл, что в Англии нас ждёт наш сын? Ни в коем случае нельзя ждать, когда нас вызовут в ментовку, и, чего доброго повяжут. Мы же не знаем, что на самом деле в душе этих проклятых сыщиков. Гнить в тюрьме я не собираюсь. Я требую, завтра же, на после завтра заказать билеты для полёта в Англию. Только там я буду спокойна за себя и судьбу нашего ребёнка, которого родила по твоему горячему желанию. Ты знаешь, что англичане, людей с деньгами, даже будь они трижды убийцами, никогда не выдают нашей непредсказуемой стране, как не выдают моего дядю. А денег у нас предостаточно, чтобы в нормальной, демократической стране открыть свой бизнес, и счастливо дожить до старости.»

Слышно было, как Мила бросилась на кровать и по-настоящему взвыла в голос. Осыпая её горячими поцелуями, Стас спокойным голосом стал убеждать Милу, что она, как чувственная женщина, напрасно напустила на себя страх. «Во-первых, начал Стас,- я даю тебе сто тысяч гарантий, что мой хлюпик- дружок ушёл из жизни бесповоротно. Мой удар молотком в висок Игната не выдержал бы самый здоровый племенной бык. Не помогло ему и то, что часть удара пришлась на меховую шапку. От такого удара его бы даже не спасла подушка, набитая, чем угодно. Ты ж не зря любишь ласкать мои мускулы. Вот, они и пригодились. Труп до сего времени менты не нашли, и если найдут, то не скоро, когда от него останутся одни рожки и ножки. Место, где я по твоему разумному предложению прикончил Игната, хорошо знаю. Там никогда из-за каменистого берега и дна моря не бывают не только люди, а даже бездомные собаки. Судить будут какого-нибудь бомжа-алкоголика, спаиваемого водкой в процессе следствия. Эти, потерявшие себя чудаки, в пьяном виде, под диктовку, напишут явку с повинной с большим удовольствием. Они бандитам подписывали любые бумаги, становясь формально хозяевами фабрик и заводов, самолётов и пароходов. Суд, как всегда, закроет глаза на отсутствие трупа Игната и, чтобы преступление считалось раскрытым на радость коллегам по борьбе с преступностью, определит бомжу какой-нибудь срок. А тот с песнями и плясками помчится в лагерь, где у него постоянно над головой будет крыша и, какая ни на есть, жратва. Ты права в одном. Нам надо улетать. И не потому, что меня что-то пугает или волнует, а потому что я не могу дождаться встречи со своим сыном, являющийся моей красивой копией. Всё! Вопрос решён. После завтра нас здесь не будет. Честно признаюсь, что мне немного жаль начинающую спиваться Венеру. Без меня она быстро сопьётся окончательно, и сдохнет в глухом одиночестве. Ну, и чёрт с ней. Значит, такая у неё судьба. Пусть радуется тому, что пожила с красивым сильным мужчиной, к её несчастью, любящим другую женщину, сейчас лежащую перед ним, глупо рыдающую из-за какой-то чепухи. Разве можно так издеваться над самыми красивыми глаза в мире».

В наушниках не стало слышно всхлипывании Милы. Вскоре она под сильными и страстными ласками Стаса сначала глубока задышала, а потом со своим коронным сексуальным повизгиванием, стала кричать, чтобы он не прекращал её ласкать, как можно, дольше.

Харитон Эммануилович, с едва заметной брезгливой улыбкой, снял наушники, тяжело выдохнул воздух, и обращаясь к строму другу, жёстко проговорил: «Пусть сволочи последний раз покувыркаются в роскошной кровати, которую скоро придётся поменять на тюремные нары. Дай задание своим мужикам завтра вечером привезти сексуально озабоченных любовников в ментовку. Стаса прямо ко мне в кабинет, мадам Милу – в соседний.» Харитон Эммануилович заканчивал своё рассуждение, подходя к сейфу, из которого достал бутылку, редкого тогда, армянского коньяка.

Продолжение следует