Он обещал вернуться( продолжение 3)
Лето выдалось нестандартным. Все карты спутала невиданная миру прежде чума и глобальное потепление. Это просто люди, любящие властвовать, изрядно наследили на земле. Они проводили разного рода эксперименты и сбили все внутренние ритмы планеты. На земле то стояла несносная жара, то нескончаемо лили дожди, то налетал осенний холод, то чуть ли не снег начинал валить. Вот и сейчас урожай у кого-то кис от воды, у кого-то ещё только попал в землю в виде семян, у кого-то появились ростки, у кого-то стояла голая пашня, где-то свирепствовала гроза, где-то стояла убийственная духота. Земля была страдалицей. Огромной с точки зрения людей, подобно муравьям, бегающим по её поверхности, и удивильно маленькой с точки зрения джинна, облетевшего её не единожды.
С вечера джинн любовался фантастически красивым зрелищем. Молнии, словно сабли, блестели, распарывая грудь неба в разных местах. Высь обиженно дождила. Округа то рычала гигантским тигром, то гремела как кухарка на кухне своими кастрюлями и сковородками. Небо поплакало для порядка и затихло.
Свежесть разливалась в ночи словно шлейф феи, благоухающий какими-то дивными ароматами полевых цветов.
Джинн сидел на крыше какого-то дома и с замиранием вдыхал запахи ночи. Грозы он не боялся, а любил. За сотни лет привык к ней, сроднился даже и маячил иногда в небе рядом с молнией, едва успевая менять дислокацию и пытаясь разгадать её замысел. В эти моменты ему казалось, что это он повелитель грозы, что именно он управляет ее движением. В грозе жила сила неба. Именно она напоминала людям о высшем разуме, создавшем планету. Не пугала, не грозила, но призывала понять последствия неумелого, потребительско-варварского отношения к природе.
Люди закрывались в своих муравейниках, прятались за плотными шторами и считали, что в этой схватке победили. Но наступал новый день, обременённый старыми проблемами и духотой, и всё возвращалось на круги своя.
Джинн с грустью наблюдал за происходящим и скучал по волшебному мгновению, когда чья-то рука терла кувшин и вырывала его из тесноты чердака. Теперь он понимал, что эта рука напоминала ему каждый раз о том, как он нужен. Сейчас мода на волшебство прошла. Люди перестали верить в маленькие чудеса и старый глиняный кувшин, вероятно, валялся никому не нужный от какой-нибудь свалке. Только сейчас нашего скитальца вдруг осенило - и джинн понял, что и без кувшина можно творить добро, ибо на добре всё-таки стоит пока этот свет. Он расправил заржавевшие порядком крылья, набрал побольше воздуха в воздушный мешок и взмыл вверх.
Пролетая над крошечными домиками, над огородами и сараями, он видел, что люди не так уж и плохи, как показались вначале. На земле стояла невидимая никому суета: кто-то занимался прополкой травы, лезущей настырно из земных недр, кто-то ремонтировал технику, кто-то поливал полупустые пока грядки, кто-то вывешивал постиранное бельё. Жизнь кипела. Муравейник жил. Джинн понял, что в движении и заключалась земная жизнь. Ещё раз облетев округу, он развернулся и решительно полетел через луга и леса к маленькой, затерянной в лесах деревушке Мезен.
Продолжение следует...
