На пороге возник джинн. Не из кувшина, без кувшина и явился он не один. Компанию ему составила ещё пара существ в мужском обличии. Все трое были веселы и ...пьяны. Совсем растерявшись, она вдруг вспомнила, что именно этого джинна так долго лелеяла в своих мечтах. С этой минуты его спутники совершенно её не волновали. Часы превратились в минуты, бежавшие в какой-то непонятной спешке.

Уже наступало утро. Вдалеке заалела полоска рассвета. Пиво, принесённое ночными визитерами, иссякло. Наколдовать новое джинн словно постеснялся. Но будто поняв ее желание, сделал так, что товарищи его спешно удалились. Она подошла к нему вплотную, так близко, что почувствовала жар его тела и только джиннам свойственное дыхание, обжигающе-знойное.

- Иди ко мне, - задыхаясь от нахлынувшего прилива страсти, прошептала она.

Он небрежно сжал её в объятиях и повлек за собой в комнату.

Безумие длилось два года... Дни то бежали словно от неведомой погони, то тянулись подобно сказочному сну. Дом наполняли какие-то люди, большей частью друзья, пришедшие взглянуть на необычного возлюбленного Миры.

Она сама то чувствовала себя невероятно счастливой, то несчастной, поскольку совсем не верила, что это наваждение будет длиться вечно.

Но джинн оставался джинном. Холодным, со сплетенными на груди замком руками. Он заразительно хохотал, отпускал шуточки, но никак не хотел раскрыться и стать для этого дома главным волшебством, теплым и нежным .

По-прежнему джинн испарялся неожиданно и неожиданно же возникал на пороге. Он уже начал привыкать к новой для него человеческой жизни. Она казалась ему забавной.

С тех пор прошли годы. Джинн их даже не заметил, потому что для волшебников и десять, и сто лет - всего лишь мгновение.

Джинн по-прежнему на редкость стабильно то запирался в своём кувшине, то выбирался на волю и радовался возможности пожить по-человечески. Обожал жареное мясо, именуемое среди людей шашлыком, веселую компанию, хорошее вино. Но чаще сидел на любимой тучке и, свесив ножки, болтал ими в воздухе. Светило солнце, птицы распевали свои песни, оглашая округу весёлыми голосами.

 

Джинн как-то заигрался во взрослые игры и совсем забыл, что иногда и джинны оставляют потомство. Вспомнил, что дети у него уже есть(наш гулена разбросал семена по всему свету). В разных уголках земли бегали мальчики и девочки, удивительно похожие на джинна. Некоторых он знал. Пролетая мимо, оставлял какие-то подарочки. Некоторых в глаза не видел, но предполагал, что они есть. Так, в полётах, исполнениях чужих желаний, порой жизнью по-человечески, пролетели годы. А тут снова джинн замечтался и сам не понял, как получился ребёнок. Так наш престарелый волшебник снова стал отцом.

У джинна росла дочка. Девочка воспитывалась матерью, а каникулы проводила у дедушки с бабушкой. Этот неприятный факт джинна не печалил. Он не очень любил детей. Его раздражал их плач. Дети требовали внимания, знаний и изобретательности быть папой. Старый джинн(ему же было уже много лет) предпочитал смотреть на ребенка с облака, изредка звонить, иногда интересуясь здоровьем и детскими заботами. Дочь из пухлого малыша превращалась в худого нескладного подростка. Её внимание занимали слаймы и принцессы. И то и другое она обожала.

Дети - непонятный народ. Особенно полуподростки. Пару-тройку лет назад девочка скучала по джинну, ждала его с подарками или без них. Любила редкие, но эмоциональные прогулки с отцом. Зимой папа-джинн катал ребенка на санках, летом они совершали пешие прогулки в близлежащий парк. Малышка была в восторге, визжала и громко хохотала. Румянец украшал детское личико. Глаза сияли.

Когда это было... Казалось, прошло лет сто. В пересчете на летоисчисление по меркам волшебников - секунда, не более того. В последние пару лет девочка почти не видела отца. Джинн прилетал, приносил какие-то гостинцы, обнимал соскучившегося ребёнка, сетовал на плохую жизнь, надуманные проблемы, ночевал и наутро снова улетал. Видимо, кто-то в этот момент завладел кувшином и настойчиво натирал его глиняные бока. Невидимая сила вырывала нашего скитальца из уютной комнаты, в которой жила дочка вместе со своей матерью, и швыряла по бурным волнам моря жизни к господину или госпоже, вызывающим джинна из его человечьей нирваны. Он превращался в облако дыма и исчезал из глаз в неизвестном направлении.

Продолжение следует...