Не уходи, побудь со мною ...
1
Ты ушла, как уходят в хорошем кино,
оставляя причины за кадром.
Я пошел, как дырявая лодка, на дно
на потеху бобрам и ондатрам.
Ты сказала: мы больше не свидимся впредь
и вдвоем никуда не поедем.
Я отправился в чащу глухую реветь
на потеху волкам и медведям.
Ты сказала: не надо искать и звонить,
психовать, умолять, возмущаться.
Надо просто принять, надо просто простить
и уже навсегда распрощаться.
Вот стою в коридоре я с трубкой в руке –
четвертован, расстрелян, повешен, –
непонятные слезы текут по щеке,
безутешная жилка дрожит на виске.
И, наверное, вид мой потешен…
2
Уходя – уходи. Безнадёжно, безбожно, грешнО
мне мечтать об ином, как «Титаник» спасти от удара.
Ты решила сама, ты сказала об этом давно:
мы с тобой не подходим друг другу, и значит – не пара.
Как я курс ни равнял, эхолотом ни вспахивал дно –
на невидимый айсберг наткнулась любовная лодка.
Я цепляюсь за прошлое – рвётся, крошится оно…
Ты пришла как чума, а уходишь теперь как чахотка.
Сколько раз повторить это слово – смущённо, навзрыд,
обречённо, безмолвно, – чтоб стала молитва морская?!..
Вот сегодня опять между буквами «Л» я УБит…
Ты не можешь уйти, потому что я сам тебя не отпускаю.
3
Я забыл твои губы – медвяный настой,
ускользающий сок апельсиновой дольки,
земляничный распадок… Куда ты? Постой!
Или буду я пьян поцелуями только?..
Я забыл твою кожу, её шелковистый прибой
под моими руками, набеги её и отливы,
и тончайшей финифтью на сгибе узор голубой,
и до боли знакомые родинки – метки счастливых.
Я забыл твои руки – холодные пальцы, ладонь,
безутешную в праведном гневе, на ласку скупую.
Я забыл, как когда-то в припадке любви молодой
целовал её бережно, линией жизни любуясь.
Я забыл твои волосы, плечи, глаза
(я б и к ним подобрал ювелирное слово!)
Я забыл, я забыл, я забыл тебя, за…
…И тебя забывать мне приходится снова.
Ты ушла, как уходят в хорошем кино,
оставляя причины за кадром.
Я пошел, как дырявая лодка, на дно
на потеху бобрам и ондатрам.
Ты сказала: мы больше не свидимся впредь
и вдвоем никуда не поедем.
Я отправился в чащу глухую реветь
на потеху волкам и медведям.
Ты сказала: не надо искать и звонить,
психовать, умолять, возмущаться.
Надо просто принять, надо просто простить
и уже навсегда распрощаться.
Вот стою в коридоре я с трубкой в руке –
четвертован, расстрелян, повешен, –
непонятные слезы текут по щеке,
безутешная жилка дрожит на виске.
И, наверное, вид мой потешен…
2
Уходя – уходи. Безнадёжно, безбожно, грешнО
мне мечтать об ином, как «Титаник» спасти от удара.
Ты решила сама, ты сказала об этом давно:
мы с тобой не подходим друг другу, и значит – не пара.
Как я курс ни равнял, эхолотом ни вспахивал дно –
на невидимый айсберг наткнулась любовная лодка.
Я цепляюсь за прошлое – рвётся, крошится оно…
Ты пришла как чума, а уходишь теперь как чахотка.
Сколько раз повторить это слово – смущённо, навзрыд,
обречённо, безмолвно, – чтоб стала молитва морская?!..
Вот сегодня опять между буквами «Л» я УБит…
Ты не можешь уйти, потому что я сам тебя не отпускаю.
3
Я забыл твои губы – медвяный настой,
ускользающий сок апельсиновой дольки,
земляничный распадок… Куда ты? Постой!
Или буду я пьян поцелуями только?..
Я забыл твою кожу, её шелковистый прибой
под моими руками, набеги её и отливы,
и тончайшей финифтью на сгибе узор голубой,
и до боли знакомые родинки – метки счастливых.
Я забыл твои руки – холодные пальцы, ладонь,
безутешную в праведном гневе, на ласку скупую.
Я забыл, как когда-то в припадке любви молодой
целовал её бережно, линией жизни любуясь.
Я забыл твои волосы, плечи, глаза
(я б и к ним подобрал ювелирное слово!)
Я забыл, я забыл, я забыл тебя, за…
…И тебя забывать мне приходится снова.
