Им шептали: Будете вместе вечно.
"Красота - страшная сила" –
Промолвишь ты мне сквозь сон.
"Твоя красота стрелу вонзила
Мне сквозь нежное сердце, Рон".
"Прости, я не думал, что все так выйдет"
Я поймала печаль, но показала лишь безразличие.
Ты надломил ее ствол, оставив рану длиною в столетие.
А я… Я терплю, запивая иглы в спокойном обличии.
Вот и ночь, ты хранишь на том берегу
Воспоминания, которые не терпят огласки.
Я на этом живу, пью и ем на бегу,
Хороня те самые нежные, самые нужные ласки.
Мчат года, мы не виделись уже сотни лет,
Не думаем, кто и кому выставляет тот алый цвет...
Вот, я иду на работу, допивая холодный кофе.
Ты домой - звонишь кому-то на взводе.
(!) Взгляды встретились. Мир пропал в искрометности.
Сотни лет прошли, а мы так же играем в безразличном обличии юности.
Пройдет еще сотня. Вспоминая его любя,
Я буду твердить, твердить и твердить про себя:
«Его голубые глаза полны нереальной космической массы.
Ты её вовек не увидишь, не ощутишь, не погладишь.
Я же вижу её ежедневно в своем сне, заплетая себе косы,
В ожидании того чуда света, когда ты и впрямь угодишь
В те самые лапы свободы несчастной собаки,
Которая вот-вот и сорвется с ремня у той белой Оки.
Его голубые глаза полны света яркого солнца,
Спелой малиной, щадящей пустоты твоего наслаждения,
Пьянящей свободой, в порыве взлетевшего птенца,
Отцовской любовью, потрясенного от рождения его первой дочки - звонкой ласточки,
Врачи о которой твердили: "летальность, из форточки".
Его голубые глаза - пояснение моей невесомости.
Как жаль, что вижу их лишь в неизвестности.
Они мною придуманы, вымышлены, размыты,
Мною будут убиты, так же сквозь ветры, мои моменты».
И убью, не проронив и строчечки,
А он на противном берегу будет думать
В лодке, набирая слова, путая почерки,
Сбивчиво и отвлеченно писать:
«Зеленые глаза того дремучего леса
Меня пленили и отвели в поднебесье,
В то место, откуда лететь не хочется,
Там меня уже не спасет мелколесье.
Прошли сотни лет, я встретил ее у подъезда
Той самой двери, где когда-то мы пели песни,
Где рядом угнали трамвай и грелись с помощью пледа,
Где мягкое солнце ласкало наши колени.
А ее фигура стала немного краше,
Наверное, потому что не видел раньше –
Был ослеплен глубиной ее глаз,
Был погружен в ее чарующий добрый джаз.
Небо обрушилось с нашей последней встречи.
Я обомлел, я понял, что искал прежде!
Всё не то, не тех, не ту, чьи-то «чудесные» плечи.
А надо было… глаза. Ее глаза, что потерял в надежде.
Я думал: будет проще с другой, с простой.
Я думал, что рай на земле с чужой.
А он был с ней (какой дурак!) Я опоздал,
Как на спектакль, где кто-то кого-то ждал».
И, знаете, это была, правда, последняя встреча
Тех, кому вслед шептали: «Будете вместе вечно".
Промолвишь ты мне сквозь сон.
"Твоя красота стрелу вонзила
Мне сквозь нежное сердце, Рон".
"Прости, я не думал, что все так выйдет"
Я поймала печаль, но показала лишь безразличие.
Ты надломил ее ствол, оставив рану длиною в столетие.
А я… Я терплю, запивая иглы в спокойном обличии.
Вот и ночь, ты хранишь на том берегу
Воспоминания, которые не терпят огласки.
Я на этом живу, пью и ем на бегу,
Хороня те самые нежные, самые нужные ласки.
Мчат года, мы не виделись уже сотни лет,
Не думаем, кто и кому выставляет тот алый цвет...
Вот, я иду на работу, допивая холодный кофе.
Ты домой - звонишь кому-то на взводе.
(!) Взгляды встретились. Мир пропал в искрометности.
Сотни лет прошли, а мы так же играем в безразличном обличии юности.
Пройдет еще сотня. Вспоминая его любя,
Я буду твердить, твердить и твердить про себя:
«Его голубые глаза полны нереальной космической массы.
Ты её вовек не увидишь, не ощутишь, не погладишь.
Я же вижу её ежедневно в своем сне, заплетая себе косы,
В ожидании того чуда света, когда ты и впрямь угодишь
В те самые лапы свободы несчастной собаки,
Которая вот-вот и сорвется с ремня у той белой Оки.
Его голубые глаза полны света яркого солнца,
Спелой малиной, щадящей пустоты твоего наслаждения,
Пьянящей свободой, в порыве взлетевшего птенца,
Отцовской любовью, потрясенного от рождения его первой дочки - звонкой ласточки,
Врачи о которой твердили: "летальность, из форточки".
Его голубые глаза - пояснение моей невесомости.
Как жаль, что вижу их лишь в неизвестности.
Они мною придуманы, вымышлены, размыты,
Мною будут убиты, так же сквозь ветры, мои моменты».
И убью, не проронив и строчечки,
А он на противном берегу будет думать
В лодке, набирая слова, путая почерки,
Сбивчиво и отвлеченно писать:
«Зеленые глаза того дремучего леса
Меня пленили и отвели в поднебесье,
В то место, откуда лететь не хочется,
Там меня уже не спасет мелколесье.
Прошли сотни лет, я встретил ее у подъезда
Той самой двери, где когда-то мы пели песни,
Где рядом угнали трамвай и грелись с помощью пледа,
Где мягкое солнце ласкало наши колени.
А ее фигура стала немного краше,
Наверное, потому что не видел раньше –
Был ослеплен глубиной ее глаз,
Был погружен в ее чарующий добрый джаз.
Небо обрушилось с нашей последней встречи.
Я обомлел, я понял, что искал прежде!
Всё не то, не тех, не ту, чьи-то «чудесные» плечи.
А надо было… глаза. Ее глаза, что потерял в надежде.
Я думал: будет проще с другой, с простой.
Я думал, что рай на земле с чужой.
А он был с ней (какой дурак!) Я опоздал,
Как на спектакль, где кто-то кого-то ждал».
И, знаете, это была, правда, последняя встреча
Тех, кому вслед шептали: «Будете вместе вечно".
"Красота - страшная сила" –
Промолвишь ты мне сквозь сон.
"Твоя красота стрелу вонзила
Мне сквозь нежное сердце, Рон".
"Прости, я не думал, что все так выйдет"
Я поймала печаль, но показала лишь безразличие.
Ты надломил ее ствол, оставив рану длиною в столетие.
А я… Я терплю, запивая иглы в спокойном обличии.
Вот и ночь, ты хранишь на том берегу
Воспоминания, которые не терпят огласки.
Я на этом живу, пью и ем на бегу,
Хороня те самые нежные, самые нужные ласки.
Мчат года, мы не виделись уже сотни лет,
Не думаем, кто и кому выставляет тот алый цвет...
Вот, я иду на работу, допивая холодный кофе.
Ты домой - звонишь кому-то на взводе.
(!) Взгляды встретились. Мир пропал в искрометности.
Сотни лет прошли, а мы так же играем в безразличном обличии юности.
Пройдет еще сотня. Вспоминая его любя,
Я буду твердить, твердить и твердить про себя:
«Его голубые глаза полны нереальной космической массы.
Ты её вовек не увидишь, не ощутишь, не погладишь.
Я же вижу её ежедневно в своем сне, заплетая себе косы,
В ожидании того чуда света, когда ты и впрямь угодишь
В те самые лапы свободы несчастной собаки,
Которая вот-вот и сорвется с ремня у той белой Оки.
Его голубые глаза полны света яркого солнца,
Спелой малиной, щадящей пустоты твоего наслаждения,
Пьянящей свободой, в порыве взлетевшего птенца,
Отцовской любовью, потрясенного от рождения его первой дочки - звонкой ласточки,
Врачи о которой твердили: "летальность, из форточки".
Его голубые глаза - пояснение моей невесомости.
Как жаль, что вижу их лишь в неизвестности.
Они мною придуманы, вымышлены, размыты,
Мною будут убиты, так же сквозь ветры, мои моменты».
И убью, не проронив и строчечки,
А он на противном берегу будет думать
В лодке, набирая слова, путая почерки,
Сбивчиво и отвлеченно писать:
«Зеленые глаза того дремучего леса
Меня пленили и отвели в поднебесье,
В то место, откуда лететь не хочется,
Там меня уже не спасет мелколесье.
Прошли сотни лет, я встретил ее у подъезда
Той самой двери, где когда-то мы пели песни,
Где рядом угнали трамвай и грелись с помощью пледа,
Где мягкое солнце ласкало наши колени.
А ее фигура стала немного краше,
Наверное, потому что не видел раньше –
Был ослеплен глубиной ее глаз,
Был погружен в ее чарующий добрый джаз.
Небо обрушилось с нашей последней встречи.
Я обомлел, я понял, что искал прежде!
Всё не то, не тех, не ту, чьи-то «чудесные» плечи.
А надо было… глаза. Ее глаза, что потерял в надежде.
Я думал: будет проще с другой, с простой.
Я думал, что рай на земле с чужой.
А он был с ней (какой дурак!) Я опоздал,
Как на спектакль, где кто-то кого-то ждал».
И, знаете, это была, правда, последняя встреча
Тех, кому вслед шептали: «Будете вместе вечно".
Промолвишь ты мне сквозь сон.
"Твоя красота стрелу вонзила
Мне сквозь нежное сердце, Рон".
"Прости, я не думал, что все так выйдет"
Я поймала печаль, но показала лишь безразличие.
Ты надломил ее ствол, оставив рану длиною в столетие.
А я… Я терплю, запивая иглы в спокойном обличии.
Вот и ночь, ты хранишь на том берегу
Воспоминания, которые не терпят огласки.
Я на этом живу, пью и ем на бегу,
Хороня те самые нежные, самые нужные ласки.
Мчат года, мы не виделись уже сотни лет,
Не думаем, кто и кому выставляет тот алый цвет...
Вот, я иду на работу, допивая холодный кофе.
Ты домой - звонишь кому-то на взводе.
(!) Взгляды встретились. Мир пропал в искрометности.
Сотни лет прошли, а мы так же играем в безразличном обличии юности.
Пройдет еще сотня. Вспоминая его любя,
Я буду твердить, твердить и твердить про себя:
«Его голубые глаза полны нереальной космической массы.
Ты её вовек не увидишь, не ощутишь, не погладишь.
Я же вижу её ежедневно в своем сне, заплетая себе косы,
В ожидании того чуда света, когда ты и впрямь угодишь
В те самые лапы свободы несчастной собаки,
Которая вот-вот и сорвется с ремня у той белой Оки.
Его голубые глаза полны света яркого солнца,
Спелой малиной, щадящей пустоты твоего наслаждения,
Пьянящей свободой, в порыве взлетевшего птенца,
Отцовской любовью, потрясенного от рождения его первой дочки - звонкой ласточки,
Врачи о которой твердили: "летальность, из форточки".
Его голубые глаза - пояснение моей невесомости.
Как жаль, что вижу их лишь в неизвестности.
Они мною придуманы, вымышлены, размыты,
Мною будут убиты, так же сквозь ветры, мои моменты».
И убью, не проронив и строчечки,
А он на противном берегу будет думать
В лодке, набирая слова, путая почерки,
Сбивчиво и отвлеченно писать:
«Зеленые глаза того дремучего леса
Меня пленили и отвели в поднебесье,
В то место, откуда лететь не хочется,
Там меня уже не спасет мелколесье.
Прошли сотни лет, я встретил ее у подъезда
Той самой двери, где когда-то мы пели песни,
Где рядом угнали трамвай и грелись с помощью пледа,
Где мягкое солнце ласкало наши колени.
А ее фигура стала немного краше,
Наверное, потому что не видел раньше –
Был ослеплен глубиной ее глаз,
Был погружен в ее чарующий добрый джаз.
Небо обрушилось с нашей последней встречи.
Я обомлел, я понял, что искал прежде!
Всё не то, не тех, не ту, чьи-то «чудесные» плечи.
А надо было… глаза. Ее глаза, что потерял в надежде.
Я думал: будет проще с другой, с простой.
Я думал, что рай на земле с чужой.
А он был с ней (какой дурак!) Я опоздал,
Как на спектакль, где кто-то кого-то ждал».
И, знаете, это была, правда, последняя встреча
Тех, кому вслед шептали: «Будете вместе вечно".
