У меня было 4 деда.

Первым ушёл комдив Бажанов, начальник главного лётно-испытательного центра, тогда НИИ ВВС. Арестован в декабре 1937-го по «делу Тухачевского», расстрелян в сентябре 1938-го (справка из архива НКВД за подписью лейтенанта (фамилия замарана) о приведении приговора в исполнение)

Через два года разбился штурман-испытатель того же НИИ Рощупкин. Маме не было ещё и трёх, тёте Мае — шести лет.

В 44-м бабушке Анне Фёдоровне Рощупкиной сделал предложение капитан Кирилин, слушатель военно-воздушной академии, впоследствии генерал-лейтенант, в течение 18-ти лет возглавлявший Научно-Технический Комитет ВВС при ГлавКоме Кутахове. Благодаря ему, в первую очередь, все три дочери, смогли получить высшее, в самом полном смысле слова, образование и достойные профессии.

Но самым любимым дедом для меня остался в памяти отчим папы Потапов Александр Иванович, за которого бабушка вышла замуж только после свадьбы моего отца, практически в одно время с моим появлением на свет.

Дед Саша личностью был во всех отношениях легендарной. Послужной список его занимает два листа машинописного текста, поэтому только вкратце перечислю: на Гражданской с 1919-го, конным разведчиком на Восточном фронте, командиром взвода Отдельной Мусульманской (!!!) кав.дивизии на Туркестанском, где застрял аж до 1932-го года, завершения борьбы с басмачами. С 1928-го года — слушатель Ленинградских бронетанковых курсов. С 1934-го — пом.нач. ОБП АБТВ (отдела боевой подготовки авто-бронетанковых войск) Забайкальской ГВ ОКДВА (группы войск Отдельной Краснознамённой Дальневосточной Армии) С марта 1941-го — командир полка, а с начала осени — командир самой 109-й танковой дивизии. В конце сентября тяжело ранен, контужен. Осколок миномётного снаряда изуродовал нос. Так я впервые узнал, что «шрамы украшают мужчину». Только в 43-м у «тридцать четвёрки» появилась командирская наблюдательная башенка. «Отечественную» закончил зам.командира 5-го гвардейского танкового корпуса в Праге, но прямиком из Европы отправился на Японскую границу. Орден Ленина, Три «Знамени», два Суворова 2-й степени, медали за Москву, Будапешт, Вену, Прагу, Японию... Все вы помните кадры из «Офицеров», когда на танковом параде командиры в облаках пыли, поднятой гусеницами, отдают честь «суворовцу» Ване. Я помню детские прикосновения к танкам. Поверьте, они — живые, у них тоже есть Память. Я суворовцем не стал, но на встрече с дедом пионеры отдавали честь мне, октябрёнку. Это не умещалось в моей голове, как если бы боги спустились с Олимпа пожать руку смертному. Ну как не гордиться таким дедом ?! В жизни дед Саша был скромнейшим, не болтливым, в высшей степени уравновешенным человеком. Никогда не перебивал собеседника, хотя знал по сути большинства вопросов в разы больше любого. Помню его на кухне с беломориной в зубах, на столе — кусок отварной говядины с горчицей. Хлеб, только чёрный. Поездки на рыбалку на 403-м бело-голубом «Москвиче». ГАИ выдала деду почётную грамоту «25 лет водительского стажа без нарушений». Прогулки на речном трамвайчике, походы в «Детский мир» на Кутузовский за оловянными солдатиками. Мои первые учебные стрельбы закончились неудачно: дед застал меня в своём шлеме, бьющего прямой наводкой теннисным шариком из пластмассовой пушки по «врагу» Тяпе, здоровенному котяре, подобранному бабушкой после неудачного десантирования из окна «сталинки». В том, что этот рыжий прохвост, не желавший «идти на контакт», был шпионом западной разведки, я нисколько не сомневался. Иначе с чего бы он так нагло и безнаказанно расхаживал по широкому подоконнику эркера между запретных горшков с острым перцем, сбор урожая которого мне был категорически воспрещён ?! Помню, как несказанно гордился, сыграв и спев его любимую «Йихав козак за Дунай», которую помог разучить муж тёти Маши дядя Коля Мостовой, бомбардировщик, Герой Советского Союза. Самым драгоценным подарком от деда за хорошее поведение и успехи в учёбе была коробка-шкатулка из-под сигар, присылаемых кубинцами. А каждый новый учебный год дед Саша и бабушка Тамара дарили мне новый Атлас Мира, памятуя о том, что моей любимой передачей детства был «Клуб кинопутешествий», и к шести годам уже помнил наизусть все столицы мира. После смерти бабушки дед продержался полгода и тихо ушёл в сентябре 1976-го. Теперь на Донском лежат двое из четырёх моих дедов — штурман и танкист. Светлая им Память. А «мальчишкам — нельзя ни солгать, ни обмануть, ни с пути свернуть»... Возьмите детей, внуков, отвезите их в Кубинку, хотя бы раз! Ещё лучше — в Алабино. Это нагляднее любых рассказов.