Смирение

Запей водицей

крупный лёд,

что камнем давит

на живот,

на лёгкие,

замученные почки

и клетку вдребезги

круши́т, ведь знает,

оставят

гнить меня. Глухая

дрожь в углы бросает.

И в чревном лае –

упокойный зáпев.

 

И я один, как исполин,

душою вымер

из седин

такой кретин. Мотив всё прежний

заест да усыпит

пластинкой грешной.

Я ж –

не молюсь чужим богам,

как и себе помочь не в силах.

Мой плач, и смрад, и ропот,

словами излишён мой жалкий шёпот

в высшем рае:

им всё заметны тёмно-красным

шрамы на кинжале.

 

И плоть горит седьмым огнём.

Бесстыдство.

Вечность.

Безрассудство.

Приметь, как стал я мотыльком

и в стёклах вижу лишь искусство.

Ты исключителен,

но прост земной сапфир.

 

Мой мир однажды тоже выцвел,

и путь закончился во снах

босой борьбой.

Возможно, смертью озарил

мой вымпел негодяй-герой.