На табуреточке

Едва на табуреточку взобравшись,  

Поправлю петлю жизни я на шее,  

Вот думаю я, храбрости набравшись:  

"Какое ж мне ярмо с клеймом приклеили".  

 

Начну грести я супротив движения,  

Всё натыкаясь на неправды буруны  

И полуправды, полуоткровения  

Меня кидают во все стороны.  

 

Усилится течение, качая мне,  

Как лодку, табуреточку мою  

И вновь гребу усиленно, отчаянно  —

На цыпочках и на ребре стою.  

 

Мне режиссёры виселицы патовой  

Препятствия подбрасывают вновь.  

Гребу. А есть ли выход, если надо мне  

Прибить ладью туда, где есть Любовь?  

 

 Натягивается туже кукловода нить,  

Атласом галстука мне шею затянув.  

Глоток живительный даётся, ух ты, приз!  

И я рискую в глубину ещё нырнуть.  

 

А там в болотной тине и зловонии  

Остовы затонувших кораблей  

И надписи гласят, что были клёвыми,

Покуда не вспороли килем мель.  

 

Сокровищ корабли набиты полные,  

Да не нужны команде той они,  

Разбиты сундуки морскими волнами  

И, превращаясь в прах, кончают дни.  

 

И я уже готова сделать выводы,  

Уже глаза привыкли к толще вод,  

Но вопреки убытку или прибыли,  

Выдёргивает прочь мой кукловод.  

 

Даёт глотнуть совсем немного воздуха,  

Расслабив жгут из пакли мне на миг.  

Но тут же вновь в неведомое бросили  

И новый приговор опять зачли.  

 

Болтаюсь непонятною козявочкой,  

Ершом, на крюк попавшимся судьбы,  

Сорваться б, вывернувшись наизнаночку —

Да только, если б, да ещё кабы.  

 

Сорваться можно. Знать бы направление.  

Алиса в Зазеркалье шла наоборот,  

Не приближаясь, чтоб шагнуть за зеркало,  

А, удаляясь, и — за поворот.  

 

 Шагну и я, губу порвав об крюк судьбы.  

Ну что же — покровит да заживёт.  

А мне открылись горизонты новые  

И даль меня манящая зовёт.  

 

22 ноября 17