Он был непостижим, Он был прекрасен
Он был непостижим, Он был прекрасен.
Длинными речными потоками стремились люди к одинокой ложбине среди каменистого высушенного солнцем ничего. Крепкие руки не выпускали переполненные провизией тележки, обычно пустеющие к концу пути. Казалось, на ожившем островке надежды заканчивалось место, но волны жаждущих так и накатывали со всех сторон, обдавая пеной каменное изваяние.
Никто не знал, как Он появился. Некоторые говорили о ночном зареве, долетевшем до самых городов, кто-то слышал оглушительный треск земной коры, распоротой по швам огромным куском приземлившегося гранита, но наверняка всем было ясно одно – Он здесь.
Самые усердные из паломников прорывались вперед и падали ниц перед недвижимой статуей. Они знали, что это был Бог. Руки Его покорно застыли на коленях, голова смотрела строго вперед, а глаза – отдавали живым блеском. Исполинская фигура почему-то приняла образ старины Хотэя, восточного повелителя желаний, навсегда расплывшегося в добродушной улыбке повидавшего жизнь человека.
Люди, приближаясь к фигуре, бросали тележки и под клекот льющейся из бурдюков воды тянули руки к раздутому животу своего идола.
Они ждали ответов.
Первым на загадочную статую набрел Амархан, местный торговец вином, странствующий из провинции в провинцию, чтобы напоить разморенных жарой и заточением горожан, томящихся в ожидании чуда. Завидев издалека странный силуэт, уже немолодой осунувшийся мужчина ускорил шаг, желая рассмотреть поближе незнакомую деталь пейзажа. Переступив ложбинку кратера, Амархан под треск высушенной почвы обошел фигуру по кругу, теряясь в отголосках многолетней памяти. Он уже видел нечто подобное в далеком, поросшем могильным мхом, детстве. Кажется, родители приносили такую же и учили его, что нужно загадать желание и погладить восточного божка по животу. Торговец поднял взгляд на слепящее солнце, грустно усмехнулся – и коснулся статуи.
Как только его пальцы скользнули по шершавому камню, случилось то, чего невозможно было ожидать даже самому ярому безумцу. В голове у Амархана раздался чужой голос, совершенно чистый и умиротворенный: "…это не твой путь торговец…"
Словно ошпаренный, старик отдернул руку, и голос тут же пропал. Торговец с недоверием посмотрел на собственные пальцы, зажав их другой рукой, а затем схватил было тележку, чтобы двинуться дальше, но не смог. Опустив поручни обратно, Амархан снова подошел к статуе.
Дотронулся.
"…это не твой путь торговец… ты предназначен совсем для другого…"
Быть того не может! Амархан оторвал руку от камня, но в этот раз не так резко, словно потерял уверенность. Чьи это слова? Неужели осточертевшие сожаления снова лезут в голову при малейшем отступлении от привычного хода жизни? Или с ним кто-то говорил?
Торговец посмотрел на каменное лицо и оторопел. Недвижимая статуя родом из детства, неживое изваяние, рукотворный человек – и совершенно живые ясные глаза, которые проникали прямо в душу, не мигая.
Амархан запустил пальцы под арафатку и потер голову, а затем решил еще раз коснуться фигуры.
"...босай все и займись тем чего действительно желаешь..."
На этот раз рука не дрогнула, и слова раздавались в голове обволакивающим эхом.
"…ты же всегда хотел писать… короткие рассказы длинные повести непостижимые эпопеи…"
– Я всего лишь усталый старик, – прошептал Амархан в ответ то ли самому себе, то ли голосу из статуи.
"…еще не поздно все изменить… тебе жить и жить…"
– И как я пошел на такое святотатство, – с нотками обреченности причитал священник. – Долго еще?
– Всему свое время, – ответил Амархан. – Мы почти дошли.
Мираид, пытаясь усмирить развевающиеся от ветра полы мантии, с трудом держался вровень с торговцем. Закатное солнце бросало последние лучи на теряющиеся в пустынном пейзаже силуэты. Старик Амархан, крепко сжимая бутылку вина, вглядывался в даль, чтобы предупредить друга о скором прибытии.
– Смотри, мы почти на месте! - свободной рукой торговец указал Мираиду на явившееся ему несколько часов назад чудо.
– Почему ты решил, что это Бог? – сердито спросил священник.
– Он смотрел мне прямо в душу, – просто ответил Амархан.
– Думаешь, один Он так умеет?
– Чувствую, – торговец остановился. – Ты ведь давно меня знаешь, Мираид. Вот скажи, о чем я всегда мечтал?
– Жить в достатке, – немного подумав ответил священник. – Впрочем, как и все.
– Нет, – Амархан пошел дальше, ускорив шаг. – Если ты мечтаешь о богатстве, это не значит, что все мечтают.
– Алчность – это грех, – возразил Мираид.
– Давай без проповедей, – огрызнулся торговец. – Ничего ты не знаешь, друг мой.
– Ну и какая у тебя мечта?
– Писать.
– Что писать? – усмехнулся Мираид. – Нет, даже не так. Кто будет читать-то?
– Кому надо, тот и будет, – отрезал Амархан. – Даже во время эпидемии людям нужна пища для ума. Я уже не говорю о душе.
– Что сейчас может быть интересно?
– Прошлое.
– Потому что жизнь тогда кипела, и не было запретов? – Мираид нахмурился.
– Тогда люди были собой, – ответил торговец. – Жили как хотели и горя не знали.
– Пока не появился этот чертов вирус, – священник понял, чтó сказал, и перекрестился.
В разговоре путники не заметили, как оказались у самого подножья каменного идола. Мираид застыл в удивлении, а потом медленно перевел взгляд на торговца.
– Как он здесь появился?
– Видишь небольшой кратер вокруг? – Амархан указал на неровность иссушенной почвы. – Похоже, упал.
– Это все дурной сон, – будто пытаясь убедить себя, сказал священник. – Пойду я, пожалуй. Сегодня Пасха, как можно...
– Погоди, – торговец схватил друга за плечи и подвел к животу космического Хотэя.
– Не буду я его трогать, – продолжал спорить Мираид.
– Ради нашей дружбы, – спокойно попросил Амархан.
Друг посмотрел на него со скорбью всех святых вместе взятых, чтобы показать, насколько не одобряет происходящее, но – прикоснулся к еще не остывшей поверхности. Глаза Мираида преобразились: зрачки стали шире, заняв всю площадь радужки, а сосудики налились кровью, выделившись алыми молниями. Священник простоял в оцепенении около минуты, потом забрал бутылку из рук Амархана, сделал глоток и сел, смотря куда-то в себя.
– Что? Что Он тебе сказал? – азартно спросил торговец.
– Это и правда Бог, – ответил священник.
– Сначала деньги! – оцепившие статую крепкие мужчины беспрестанно били по рукам паломников.
– Я больной и нищий... – раздалось в толпе.
– Займи у кого-то, – посоветовали несчастному. – Это же всего пять сантимов.
По левое плечо Хотэя на возвышении стояла сцена, с которой лилась, не переставая, проповедь:
– Десятилетия назад мы были совсем другими. Придумали себе множество запретов и порицали любое свободомыслие. А потом нас наказали!
Издали не было заметно, что бумага, с которой читает священник, заляпана вином.
– Тяжелые времена вынужденного заточения показали, что несвобода шла лишь от нас самих. Мы не ведали, насколько счастливы, мы не понимали, как Он нас любит!
Мираид картинно указал в сторону Хотэя.
– Ровно год назад в этот самый день мне открылась правда, и теперь я счастлив. Но за счастье нужно платить, поэтому я читаю проповеди, а вы даете деньги за право причаститься к великому таинству самопознания!
В стороне от огромной толпы шел совсем молодой юноша, подволакивая правую ногу. Он не ломился в гущу событий, чтобы также, как все, отдать пять сантимов ради слов, которые утонут в гудении остервеневших фанатиков.
Он ждал.
Глубокой ночью, когда толпа наконец скрылась, а сиплый голос священника умолк, юноша медленно прокрался к статуе. Правая нога предательски шуршала по земле, но это не помешало: охранники благополучно спали прямо на сцене и не могли слышать, что кто-то идет.
В плечи Хотэя вдолбили железные подставки, чтобы осветить лицо факелами. Юноша не отводил взгляда от живых и явственно понимающих все глаз. Но кое-что смутило его. Даже напугало. Перед тем, как прикоснуться к затертому камню, хромой осторожно спросил:
– Почему ты плачешь?
"...ты другой..."
Юноше показалось, что голос в его мыслях звучал удивленно.
– Почему ты плачешь? – повторил он свой вопрос.
"...ты первый кто подумал не только о себе... теперь я могу открыться..."
Юноша отпрянул в удивлении. Вряд ли Бог говорил в таком ключе с кем-то еще.
"...они такие мелочные... такие глупые..."
Голос продолжал звучать, хотя юноша так и не коснулся изваяния снова.
– Кто они?
"...люди... Амархан Мираид... ни один меня не понял..."
– Священник?
"...так он себя называет... решил что ему можно все..."
– Он ведь говорил с тобой.
"...и все мои слова извратил..."
– Что же ты ему сказал?
"...что он может помочь людям... поделиться с ними ответами через меня... но им придется заплатить..."
– Пять сантимов?
"...конечно нет... только своими силами чтобы измениться..."
– И вот, что он устроил, – разочарованно прошептал юноша.
"...еще я сказал что можно все... насколько хватит совести..."
– Видно, у священника она чистейшая.
"...Амархан... я сказал ему писать... это его судьба..."
– Тоже ничего не получилось?
"...почему же... он пишет но только странные проповеди своему другу... знает же что пошел против себя... пьет и пишет... пишет и пьет..."
– И что, так с каждым? – мрачно спросил хромой.
"...я всем давал подсказки... но меня не слышат... люди все портят своими руками..."
– Что же с нами будет?
"...потоп... одного оказалось мало..."
Юноша отошел от статуи и громко сказал:
– Если ты так поступишь с нами, то никакой ты не Бог!
"...Бога здесь давно нет..."
– Как это? – у молодого человека все похолодело внутри.
"...Бог это любовь... и вы ее упустили..."
– Кто тогда ты?
"...вы не одни во всем мире... Бог с другими теми кто любит... а я Его посланник..."
– И это Он решил нас утопить?
"...я решил... Ему знать необязательно..."
– Нет! – воскликнул юноша. – Родители не топят детей, если они "не получились".
"...не бойся... я тебя заберу... ты другой..."
– Не хочу я к вам! – молодой человек, не смотря на хромоту, развернулся и стал быстро уходить.
Проснувшись от возгласа, охранники побежали за юношей.
"...они тебя изобьют..." – заботливо предупредил его голос в голове. – "...если ты пойдешь со мной я их остановлю..."
– Мне надо спасти родных! – крикнул парень через боль. В ноге будто что-то переломилось, и он упал в ожидании встречи с дубинками.
Но ничего не случилось.
Юноша, приподнявшись, оглянулся вокруг. За ним не гнались. Статуя тоже пропала. Ничего не понимая, молодой человек встал и понял, что не ощущает боли. Нога была здорова.
"...я хотел как лучше..." – пронеслось в голове.
Уже знакомый голос с кем-то разговаривал.
За горизонтом показались алеющие всплески света, предвещая появление солнца. Юноша стоял совершенно один посреди необъятного луга, поросшего густой травой.
"...я не слишком строг к ним..." – настойчиво ответил кому-то голос.
В это же время возле груды бутылок проснулся Амархан. Его разбудила идея удивительного рассказа. Пошарив по столу рукой, бывший торговец нашел чистый лист бумаги и принялся писать.
"...он не готов к этому...не готов..." – продолжал возражать голос в голове юноши.
Мираид, устало осматривая свою мантию, перед тем, как ее надеть, вдруг подошел к окну и встал на колени. Впервые за много лет ему захотелось просто искренне помолиться, не напоказ, а для себя. На лицо вернулась давно забытая улыбка радости.
"...хорошо..." – согласился наконец голос с неизвестным собеседником и обратился к юноше: "...сейчас с тобой поговорят...закрой глаза..."
Парень уже не знал, чему верить, но послушался и опустил веки, окунаясь в яркое свечение.
Он был непостижим, Он был прекрасен.
17-19 апреля 2020
