ОКНО

- Таня. Зачем же ты стекло разбила?

- Да, мамочка! Корова чужая по улице шла, а я её ухватом из окна пугала.

- Такая большая девочка, пять лет скоро, а корову боишься.

- Она плохая, смотрела на меня и мычала.

Клава сбросила у порога сапоги, повесила на крюк тяжёлую сумку и,

не раздеваясь, прошла в избу. Борька, розовощёкий кудрявый бутуз,

сидел на полу и сосредоточенно бил молотком по гвоздю, утопленному

в половицу. Она хотела пересадить его на диван, но сын заупрямился.

Ему уже три года, а он ни слова не говорит и даже не плачет. Клава водила

его в больницу, жаловалась, но Виктор Иванович только посмеялся.

- Не хочет он с нами разговаривать. Серьёзный мужик растёт, директором станет.

Вторые рамы ещё не вставили, и все осколки вылетели наружу. Клава выковыряла

из-под штапика остатки и выбросила их в ящик с золой. Достала с печки старую

подушку и заткнула дыру. Высказала вертевшейся под ногами дочери.

- Выстудила дом. А если бы зима?

- Зимой коровы не пасутся, - нашлась Таня.

- Ты в прошлый раз собаку кочергой отгоняла.

Танюшка обняла её за колени, уткнулась в подол и захлюпала носом.

- Я больше не буду бояться.

Она подхватила дочку на руки, прижала к себе, поцеловала в растрёпанные косички.

- Не надо бояться, доча. Ты дома, дома тебя никто не обидит.

Малышка обхватила мамину шею ручонками.

- Не ходи больше на работу. Мне скучно.

- Я быстро, Таня. На Липовку газеты отнесу и вернусь.

Она опустила девочку и стала обуваться. Дочь смотрела на неё мокрыми глазами,

но не плакала. Привыкает оставаться одна.

- Смотри за братом. Не пускай его в чулан, а то уронит что нибудь на себя.

 

Солнце стояло ещё высоко, но с севера тянуло холодом.

- Ночью морозец ударит, - подумала Клава.

Скотину в поле не выгоняли, но несколько голов уныло бродили по выбитой до земли

поляне. Чей-то бычок пролез через изгородь и пристроился к соседскому стожку.

Надо бы отогнать нахала, но вспомнила дочку и заспешила в проулок. У первого дома

хозяин на огромной колоде рубил дрова. Крепкие дубовые поленья со звоном

разлетались во все стороны.

- Николай Васильевич, пляши, - весело крикнула почтальонша привычное

и осеклась, покраснела от своей неловкости. Мужчина вогнал топор в пенёк и

шагнул к ней, припадая на деревяшку, заменившую ему ногу.

- Да ладно тебе, Клавдея, краснеть-то. Зажило давно.

Она протянула конверт без марки, спросила для порядка.

- От Генки, из армии?

- От него. Я до Берлина не дошагал, а он по Германии на танке катается.

- Будете ответ писать, привет передавайте.

Липовка улица короткая, но"грамотная". Две учительницы, директор школы,

бывший председатель совета. И к каждому зайди, иначе обид не оберёшься.

Как не торопилась, а домой возвращалась ближе к вечеру. День в конце октября

короткий. Издали увидела дым над трубой. Сашка, муж, с работы поздно приходит,

значит кто-то из своих заглянул.

На низкой скамейке у голландки сидел младший брат Вовка и набивал махоркой

козью ножку. Борька примостился у него на коленях и накручивал на

пальцы огненные патлы крёстного. Таня тихо посапывала на тюфячке рядом.

- Ты что явился среди недели? - подозрительно спросила Клава. - Или опять с завода

за драку выгнали?

Рыжий весело оскалился.

- Не-а. В армию я ухожу, сеструха.

- Буде врать-то. Тебе восемнадцать летом исполнилось, а призывают с девятнадцати.

Вовку на улице дразнили "Нечаянным". Отца на три месяца в сорок втором отпустили

из госпиталя на долечивание, вот он и "получился" в сорок третьем. Брат достал из

кармана повестку и паспорт.

- Смотри, если не веришь.

Клава ахнула. Вместо тройки в паспорте красовалась двойка.

- Вот шалопай. За драку не посадили, так за подделку документов в тюрьму пойдёшь.

- Не бойся. Дядя Паша с военкомом договорился. А после службы новый дадут.

Дочка захныкала во сне и пришлось перенести её на койку. Взяла на руки

Борьку и, успокаиваясь, прошлась с ним по избе. В окне вместо подушки сверкало

новое стёклышко. Вовка хоть и баламут, но руки у него из нужного места растут.

Может армия из него человека сделает.