ОКНО

- Таня. Зачем же ты стекло разбила?
- Да, мамочка! Корова чужая по улице шла, а я её ухватом из окна пугала.
- Такая большая девочка, пять лет скоро, а корову боишься.
- Она плохая, смотрела на меня и мычала.
Клава сбросила у порога сапоги, повесила на крюк тяжёлую сумку и,
не раздеваясь, прошла в избу. Борька, розовощёкий кудрявый бутуз,
сидел на полу и сосредоточенно бил молотком по гвоздю, утопленному
в половицу. Она хотела пересадить его на диван, но сын заупрямился.
Ему уже три года, а он ни слова не говорит и даже не плачет. Клава водила
его в больницу, жаловалась, но Виктор Иванович только посмеялся.
- Не хочет он с нами разговаривать. Серьёзный мужик растёт, директором станет.
Вторые рамы ещё не вставили, и все осколки вылетели наружу. Клава выковыряла
из-под штапика остатки и выбросила их в ящик с золой. Достала с печки старую
подушку и заткнула дыру. Высказала вертевшейся под ногами дочери.
- Выстудила дом. А если бы зима?
- Зимой коровы не пасутся, - нашлась Таня.
- Ты в прошлый раз собаку кочергой отгоняла.
Танюшка обняла её за колени, уткнулась в подол и захлюпала носом.
- Я больше не буду бояться.
Она подхватила дочку на руки, прижала к себе, поцеловала в растрёпанные косички.
- Не надо бояться, доча. Ты дома, дома тебя никто не обидит.
Малышка обхватила мамину шею ручонками.
- Не ходи больше на работу. Мне скучно.
- Я быстро, Таня. На Липовку газеты отнесу и вернусь.
Она опустила девочку и стала обуваться. Дочь смотрела на неё мокрыми глазами,
но не плакала. Привыкает оставаться одна.
- Смотри за братом. Не пускай его в чулан, а то уронит что нибудь на себя.
 
Солнце стояло ещё высоко, но с севера тянуло холодом.
- Ночью морозец ударит, - подумала Клава.
Скотину в поле не выгоняли, но несколько голов уныло бродили по выбитой до земли
поляне. Чей-то бычок пролез через изгородь и пристроился к соседскому стожку.
Надо бы отогнать нахала, но вспомнила дочку и заспешила в проулок. У первого дома
хозяин на огромной колоде рубил дрова. Крепкие дубовые поленья со звоном
разлетались во все стороны.
- Николай Васильевич, пляши, - весело крикнула почтальонша привычное
и осеклась, покраснела от своей неловкости. Мужчина вогнал топор в пенёк и
шагнул к ней, припадая на деревяшку, заменившую ему ногу.
- Да ладно тебе, Клавдея, краснеть-то. Зажило давно.
Она протянула конверт без марки, спросила для порядка.
- От Генки, из армии?
- От него. Я до Берлина не дошагал, а он по Германии на танке катается.
- Будете ответ писать, привет передавайте.
Липовка улица короткая, но"грамотная". Две учительницы, директор школы,
бывший председатель совета. И к каждому зайди, иначе обид не оберёшься.
Как не торопилась, а домой возвращалась ближе к вечеру. День в конце октября
короткий. Издали увидела дым над трубой. Сашка, муж, с работы поздно приходит,
значит кто-то из своих заглянул.
На низкой скамейке у голландки сидел младший брат Вовка и набивал махоркой
козью ножку. Борька примостился у него на коленях и накручивал на
пальцы огненные патлы крёстного. Таня тихо посапывала на тюфячке рядом.
- Ты что явился среди недели? - подозрительно спросила Клава. - Или опять с завода
за драку выгнали?
Рыжий весело оскалился.
- Не-а. В армию я ухожу, сеструха.
- Буде врать-то. Тебе восемнадцать летом исполнилось, а призывают с девятнадцати.
Вовку на улице дразнили "Нечаянным". Отца на три месяца в сорок втором отпустили
из госпиталя на долечивание, вот он и "получился" в сорок третьем. Брат достал из
кармана повестку и паспорт.
- Смотри, если не веришь.
Клава ахнула. Вместо тройки в паспорте красовалась двойка.
- Вот шалопай. За драку не посадили, так за подделку документов в тюрьму пойдёшь.
- Не бойся. Дядя Паша с военкомом договорился. А после службы новый дадут.
Дочка захныкала во сне и пришлось перенести её на койку. Взяла на руки
Борьку и, успокаиваясь, прошлась с ним по избе. В окне вместо подушки сверкало
новое стёклышко. Вовка хоть и баламут, но руки у него из нужного места растут.
Может армия из него человека сделает.