Ноябрь 2007 года. Суета и сборы. Моя семья решилась на грандиозное, кардинальное решение, от которого будет зависеть счастье каждого члена семьи. Мы уезжаем на постоянное место жительства в Россию. Много спорили, прежде, чем сделать последний шаг: стоит или нет менять устоявшуюся жизнь, идти на риск, не зная конечного результата. Мы ждали улучшений в экономике страны Киргизии, но понимали, что далее тянуть с принятием решения нельзя, потому что все вело к тому, что ад 2005 года, называемый «тюльпановой» революцией, может повториться с еще большим размахом. За что боролись революционеры, прикрываясь лозунгами о благе для народа, на самом деле не произошло. К власти пришел новый семейный клан Бакиева, сменивший с помощью переворота клан Акаева, который начал расхищать по карманам народное достояние, не разграбленное ранее, насаждать во властных структурах своих ставленников. Каждая метла по-своему метет, а если эта метла – поганая, то и говорить, в целом, не о чем. Народ стал жить еще беднее и горше, без надежды и веры в справедливость. Мы все понимали, что рано или поздно рванет так, что первая революция покажется цветочками.

 

И вот наступил тот радостно-печальный день, когда, чтобы отметить день рождения моего старшего сына, которому исполнилось на тот момент четырнадцать лет, мы в большом зале кафе собрали всех-всех своих любимых и уважаемых: друзей, родственников, знакомых. Это было грустное мероприятие. Все понимали, зачем нужен был нашей семье этот праздник, отмечаемый с таким размахом. Это было прощание с родиной и людьми, которые были нам близки. Казалось, не могли наговориться. Насмотреться. Надышаться друг другом. Ведь сколько событий связывало нашу семью с каждым человеком, кто пришел попрощаться, ведь никто не знал, как скоро увидятся друг с другом вновь, и встретятся ли вообще, потому что возраст моих родителей уже был предпенсионный, и нельзя загадывать, как долго собираешься задержаться на этой земле. К сожалению, все смертны. Поэтому прощались, как будто навсегда.

 

Конечно, пелись песни, танцевали после принятия изрядной доли спиртного, отрывались в безудержном веселье напоследок, как могли. Мои «старики» еще те; как говорится, тряхнули стариной так, как и в молодости не отмечали. Ощущение складывалось такое, как будто это был пир во время чумы. Но кадры, оставшиеся на фотопленке, тому подтверждение. Отъезжающие стремились к тому, чтобы их не забыли, а остающиеся поддерживали морально друзей, решившихся на переезд.

 

Удивительно было то, что таким же многочисленным составом провожали нашу семью на платформе железнодорожного вокзала. Казалось, это море людей, которые здоровались, обнимались, похлопывая друг друга по спине, многочисленной делегацией пришли провожать важных персон. Этими «персонами» была наша скромная семья, но так отрадно, со слезами на глазах, было важно видеть всех и каждого, всех, кто, несмотря на рабочее время и будний день, отпросился с работы, чтобы прийти на вокзал и проводить нас в далекий путь. Именно в такие моменты понимаешь цену настоящей дружбы и уважения. Были абсолютно все – и мои друзья, молодое поколение, и близкие люди и знакомые моих родителей. Это море лиц колыхалось, кричало напутственные пожелания, тысячу раз множество рук обнимали, губы целовали.

 

Помогли загрузить в купе восемнадцать огромных баулов, оплатили за большой перевес, потому что отъезжающих было шесть душ: двое детей, бабушка, родители и я. Мы приникли к окну. Десятки рук взметнулись вверх жестом прощания. То тут, то там раздавались крики: «Счастливого пути! Мы вас любим!». Слезы невольно струились по щекам, а душу сотрясало волнение. И непрерывно стучала мысль: «Куда мы едем? Зачем? Почему вынуждены оставить этот благословенный край? Будет ли у нас там все то, что мы оставляем здесь – эти добрые, любящие сердца?» И понимали, что все самое хорошее остается на родине: воспоминания, целая жизнь, прожитая во взаимопереживании с друзьями и родственниками. Сколько счастливых моментов объединяло нас. Сколько трагических минут помогали друг другу перенести. В единстве сила. И все это уплывало вдаль, уносилось за горизонт. Прощай, родная Киргизия. До свидания, наши любимые!

 

Не передать словами то душевное волнение и сердечную боль, который испытывал каждый член семьи. Растерянно смотрели друг на друга, как бы спрашивая: «А что с нами будет дальше? Нет ни дома, не осталось семейного угла, где можно преклонить голову. Сейчас наш временный дом – это купе, все наше состояние в этих восемнадцати сумках и небольших деньгах, лежащих на счете в банке за проданную квартиру. И страшно было, что не отдадут, что останемся вот так, на улице. Сердце сжимала тоска, и страх перед неизвестным не отпускал. Кто проходил через это, тот меня поймет.