Враньё наук и грязь столиц.
Враньё наук и грязь столиц,
И деспотия полутьмы.
От мутных взглядов первых лиц,
Полуживой ещё страны.
Навозом выльются в эфир,
Да разотрутся сапогом.
Уже заношенным до дыр,
Заткнутых чьим то языком.
Мелькнёт бледнеющий кулак,
Ударит снова по столу.
Тому, что туфлей бил дурак,
И не во сне, а наяву.
Зальётся песней соловей,
Перехитрит себя мотив.
Попутав старостью своей,
Талмуды, руны и триптих.
Перелетит за тыщщу вёрст,
За наскудеющую даль.
Там где слышнее лает пёс,
И заморожен календарь.
И растворится в темноте,
А жаль, он должен был светить.
Но есть беда, что здесь не те,
Кто хочет светом тьму пробить.
И в этом вязком киселе,
Среди дряхлеющих иуд.
Рассвета хочется вдвойне,
Но тьма идёт на вечный круг.
Нет безысходности в слогах,
Глагол, предвестие штыка.
И тот кто ставит всё на страх,
Не сносит глав и языка.
