Булгакову.
Что снится тебе, Мастер, под Голгофой?
Какая свита стережет покой?
Что шепчет вечерами Маргарита,
Когда ты дремлешь под луной?
Какие песни там тебе поют?
Какие ангелы слетаются в саду,
На огонек, что здесь потух,
А там венчает твой приют?
А рукописи там так же не горят?
И мрачным душам одиноких
в тяжелые глаза глядят,
твои серебряные строки?
А звезды, что так ясно светят
Кого тебе приводят к очагу,
Кого к тебе приводят греться,
К венецианскому окну?
Уж верно, Гоголя в шинели
ты добродушно обнимал
и Достоевский чуть сердито
тебе своих «Бесов» читал?
Уж верно, Воланд, после бала,
Хмельной, прищурившись лукаво,
Тебя о чем-то вопрошал,
И в ночь тихонько исчезал?
А после всех дневных визитов,
Когда ты, мастер, уставал,
что пела на ночь Маргарита,
а ты писал, и что писал?
О той мечте, о той надежде,
что рай выкраивает там,
где жизнь подобная одежде,
уже расходится по швам?
О мире, где над белой птицей
Витает хищник и кружит
Но птица, прилетев, садится,
тому, кто при смерти лежит?
И шепчет голосом твоим:
«…ты будешь вопреки и вновь
Пусть даже кровь твоя прольется,
Не бойся, та уже – вино…»?
