Старый "газон", подвывая убитым движком и похрустывая на ухабах немазаными суставами,миновал последнюю двухэтажку и выехал на просёлочную дорогу. Иван глянул в зеркало

на уплывающие назад дома.

- Прощай "бомбей". За пять лет ты не стал родным.

Дочь заёрзала на коленях.

- Пап, а до Лебяжьего далеко?

- Близко, Танюша, всего час быстрой езды.

- Быстрая езда моей лайбе противопоказана, - засмеялся шофёр.

Дорога втянулась в лес. Иван устроился поудобней и прикрыл глаза.В его жизни было много переездов, даже слишком. И, в основном, они не приносили радости.Вспомнился самый первый, похожий на побег.

 

Ванька одетый сидел на койке и гладил огромного рыжего кота.

- Тебе, Васька, нельзя с нами на новое место. Ты старый, сбежишь.

Кот согласно мурлыкал. Мама, как заведённая, ходила по избе, хлопала дверцами шифоньера,заглядывала на опустевшие полки. У печки, сцепив на груди руки, стояли её подруги.

- Ой, Клавдея. Куда же ты в ночь, да в такой мороз?

- Какая ночь? Время ещё шести нет.За час через гору перемахнём, не замёрзнем.

Она опять открыла и закрыла пустой шкаф. Тётя Поля жалостно подобрала губы.

- Тяжело тебе с двумя детьми будет.

- Ничего, не пропадём. Мама нас троих одна четыре года тащила.

- Так то война.

- А для меня она тринадцать лет идёт. Этот паразит с немцами не навоевался,он теперь со всем миром воюет. Со мной, с соседями, с дружками своими пьяными.Сонька уже в пятый класс ходит, Ваньке скоро девять исполнится, а у нас каждый день скандалы да драки, драки да скандалы. Кем они вырастут?

Волосы у неё растрепались, выбились из-под платка, и мама сердито поправляла их дрожащей рукой. В сенях что-то грохнуло, дверь распахнулась и в клубах морозного пара вошёл отец. Он насмешливо глянул на притихших женщин.

- Слетелись, советчицы? Мало вас мужья колотят, страх потеряли.

Он прошёл к накрытому клеёнкой столу, вынул из кармана телогрейки поллитровку и налилв гранёный стакан водку.

- С Абазами я договорился, перевезут твоё барахло в выходные, адрес оставь.

Из-за занавески появилась Сонька, пальто застёгнуто на все пуговицы, тёплая шаль повязана по старушечьи, крестом на груди. В руках она держала набитый книжками портфель.

- Собрались, так идёмте. Чего лясы точить?

И она решительно шагнула к порогу.

 

- Папа, смотри! Какая лошадка смешная.

Иван открыл глаза. Рядом с дорогой огромный лось флегматично обдирал тонкую осинку. Водитель весело посигналил, но великан даже ухом не повёл. До посёлка оставалось километров двадцать, и Иван снова погрузился в воспоминания.

 

Когда они прошли через лес и поднялись на гору, мама, тянувшая санки с узлами, остановилась и обернулась назад. Иван и Соня встали рядом. Деревню за деревьями не было видно, но

она угадывалась по морозным столбам над редкими фонарями. От тишины звенело в ушах. Мама протянула руку и положила её на плечо Соне.

- Прости, дочка.

Соня изогнулась вся, словно её ударили, вывернулась из-под руки и отскочила в сторону,увязла в сугробе.

- Не прощу,- закричала она, задыхаясь от гнева и захлёбываясь слезами. - Никогда я вам этого не прощу.

Мама опустилась на санки и завыла тонко, тоскливо.

 

- Ничего себе, подсобное хозяйство, - удивился шофёр, когда они прибыли на место.- Куда править?.

- Крайняя улица, у озера.

Они остановились у только что построенного дома. Иван вылез из кабины, опустил на землю Танюшку и стал открывать борт. Подошла жена.

- Вы что так долго? Начальник приходил, велел заглянуть, как приедешь.

- Успеется. Разгрузимся и схожу.

- А где дочка?

Иван испуганно огляделся. Танюшка уже стояла на берегу озера.

- Папа, это лебеди?- она показала на птиц, лениво пересекавших водную гладь.

- Нет, это домашние гуси.

- А где лебеди?

- Они живут на другом озере, на Моховом.

- Ты мне их покажешь?

- Обязательно, дочка, обязательно.