ПЕРВАЯ СЕДИНА Часть 2-я

 

После окончания двух учебных заведений я стал работать в милиции города следователем. Жена, по профессии микробиолог, работала в научном рыбном институте. Когда нашей дочери исполнилось шесть лет, мы из однокомнатной квартиры переехали в новую пятиэтажку-хрущёвку, в двухкомнатную квартиру. Дом был построен на месте старых домиков-развалюх, дореволюционной постройки. В большом просторном дворе от старых хозяев осталось несколько фруктовых деревьев, которые не уничтожили строители. Они печально доживали свой век. Жители дома поставили столбы с верёвками для сушки постиранного белья, посадив вокруг молодые деревца, которые в летнее время в силу своего возраста не давали тень. Поэтому дети устраивали свои игры под старыми верными деревьями. Строители не догадались построить для малых ребят песочницу, потому те постоянно детскими лопаточками под деревьями копали землю, оборудуя маленькие огородики. Копаться в земле им было легко, так как их мамы и папы регулярно обкапывали землю вокруг каждого дерева, не забывая их поливать.

В тот год дочь должна была пойти первый раз в школу. Для игр будет оставаться меньше времени. Поэтому мы с женой разрешали больше времени проводить на свежем воздухе. Так поступали и другие родители. Поэтому в течение всего светового дня со двора постоянно раздавались детские голоса, которые хорошо были слышны даже через закрытые окна.

Выдалось жаркое лето. Было очень душно. Порой не помогал неустанно работающий в квартире вентилятор, и в нескольких сотнях метров от дома расположенное с тёплой водой море. Я по юношеской традиции и привычке летом брил голову, отчего она потела не так, как с волосами. А при купании в море волосы нагло не лезли в глаза.

Было воскресенье. Я поработал пол дня и пришёл домой, чтобы наконец в большой комнате поменять старую гардину на новую. Проходя по двору, заметил дочку в группе своих подружек, которые высаживали в своих огородах цветы, поливая их водой, принесённых в детских ведёрках из дома. Дочь, увидев меня, радостно взмахнула лопаточкой, как приветствие, продолжая копаться в земле.

Пообедав, я наконец занялся гардиной, с трудом взгромоздившись на маленькую скамеечку, стоящую на табуретке. Едва я приступил работать сверлом, как услышал открывшуюся входную дверь и радостный голос дочери: «Папа, посмотри, какую железяку я принесла! Я первой из девочек заметила её торчащей из земли, и я же её выкопала. Девочки хотели у меня забрать себе, но я не отдала и принесла нам домой». Поглощённый мыслью о том, как побыстрее вколотить гвоздь в железобетонную стену, я не очень вслушивался в слова дочери. Чтобы не слазить с шаткой пирамиды из скамеек ради какой-то дурацкой железки, прокричал дочери: «Мне сейчас некогда рассматривать найденный тобою клад. Брось его в коридоре, и иди играть. Я посмотрю позже. А вообще, не будь жадиной. Отдай находку подружкам, раз она им так понравилась». И тут, варившая на кухне борщ жена, вмешалась в наш разговор: «Я не могу оторваться от закипающего борща, а ты не можешь на пару минут оторваться от дурацкого сверления и выполнить просьбу любимой дочери».

Чертыхаясь, я спрыгнул на пол и вышел в коридор. От увиденного я пришёл в неописуемый ужас, который меня охватил с головы до пят, и я почувствовал, как по спине побежали струйки пота. Дочка, встречая меня с растянутой до ушей от удовольствия улыбкой, протягивала ржавую и грязную от земли немецкую противопехотную мину для миномёта. С пацанами их часто встречали в развалках города после бегства из него немцев. Смельчаки из мин добывали тол, которым потом в море глушили рыб для еды. В переднюю, носовую часть мины, которой она после выстрела падает на землю, вкручивается взрыватель до соприкосновения с детонатором, окружённого толом. От удара о землю сначала срабатывает взрыватель, а затем детонатор, из-за чего происходит взрыв тола, разрывающего металлическую оболочку мины на разлетающиеся во все стороны осколки. В зависимости от калибра мины осколки с убойной силой разлетаются на несколько десятков метров, до 30 и больше, а часть их них улетает от места взрыва на 100-150 метров.

Хотя на меня напал ступор, я успел рассмотреть ржавчину, покрывшую всю поверхность мины. В некоторых местах она проела корпус насквозь, и продолжала осыпаться на пол при малейшем движении руки дочери, державшей мину за её хвост-стабилизатор. Взрыватель, находившийся на месте, также покрылся ржавчиной.

Чтобы легче было держать мину уставшей правой рукой, дочка левой поддерживала её под локоток. Я понял, что стоит дочке разжать онемевшие пальцы, произойдёт непоправимое. Мина ударится взрывателем о пол, отчего обязательно произойдёт взрыв. Нас с дочкой моментально не станет. «Слава Богу, останется живой жена,» - с горечью успел подумать я. Вся моя, до этого прожитая жизнь, промелькнула за одно мгновение. Стало жаль себя, особенно дочь, когда я представил, как её разрывает на окровавленные куски. От такой мысли сделалось дурно. Но надо было что-то быстро делать Крикнув жене, чтобы она ни в коем случае не выходила из кухни, пытаясь на лице сделать равнодушный спокойный вид, шагнул к дочери, осторожно разжал её пальцы, и так же осторожно обхватив своими стабилизатор. Дочь мне открыла дверь, и я, медленно перебирая ногами, почти волоча их по земле, направился к растущим деревьям. Всё это время мину держал в максимально вытянутой вперёд руке, хотя отлично понимал, что это нисколько не гарантировало мне безопасность и не спасало от взрыва.

Мне казалось, что движение к деревьям тянулось вечность. А так хотелось побыстрее оказаться возле них, освободившись от смертоносного груза. Казалось, что не будет конца этой страшной дороге. Когда я наконец добрался до ко всему безразличным деревьям, я закричал на детей что было силы дурным голосом, требуя им быстро разбежаться по домам, так как сейчас произойдёт страшный взрыв, от которого погибнут все, кто не успеет спрятаться. Дети, увидев моё бледное перепуганное лицо, поняли, что я не шучу, и потому с визгом стали бежать домой к родителям.

Очень медленно, со всеми предосторожностями я медленно стал на колени, и как самую дорогую и любимую вещь, аккуратно положил мину в глубокую ямку, выкопанную детьми. С трудом разогнув плохо слушающиеся ноги, я стал пятится в сторону дома, из которого высыпали с любопытством на лице папы и мамы напуганных мною детей. Им я сказал об обнаруженной детьми в земле боевой мины и попросил позвонить в милицию, сообщив о случившимся. Я знал, что дежурные могут в подобных случаях быстро связываться с сапёрами воинской части, дислоцировавшей в нашем городе.

Окончание следует