Мы с сестрой были очень разные. С детства мне давались школьные науки на «раз-два», а вот ей – туго. Закроется в комнате и зубрит, читая вслух да ещё приложив к ушам ладошки. Ни точные науки ей были не под силу, ни гуманитарные. Как будто это не школьные правила, а латынь! Ещё и поплачет над тем, что ничего не задерживается в голове, что задачка осталась нерешённая, что в сочинениях отец нашёл «миллион» ошибок.

 

Довелось так, у нас было разделение взрослого состава семьи по принципу: кто у кого подшефный.

Папа всегда занимался со старшей сестрой. Как говорят сейчас модным словом – репетиторствовал с нею. Терпеливый, умный, грамотный. Усядутся в зале за самый главный стол под абажурной лампой, а мы с мамой три часа должны ходить на цыпочках и помалкивать. И не отвлекать их от вселенского процесса получения знаний!

 

А я? Тоже школьница! А мне не нужно учить уроки? Ещё как нужно! Тем более с отличницы двойной спрос. Нам оставалась маленькая детская комнатка, где мы с мамой устраивались и тихо шелестели страницами учебников. Полчаса – и всё решено и сведено к общему знаменателю. Можно в школу за пятёрками!

 

Осталась литература… «Повести Белкина» А.С.Пушкина.

 

Читала я совершенно свободно уже с пяти лет. В сельскую библиотеку каждый день буквально летала за новинками. Любовь к книгам была у меня в крови: наша семья была насыщенно-читающей. Мы с сестрой не носились по дому, не играли в шумные игры, не затевали прятки, как другие нормальнее дети. У нас же, если в доме стояла тишина, значит дети дома, каждый в своём укромном уголке с книгой.

 

Но когда-нибудь наступает переизбыток. Или просто, как сегодня, лень. И что там поведает Пушкин? Чего я ещё не знаю?

 

— Мам, а можно я на переменках прочту? Я быстро! Мне хватит!

Мама была в противоположность отцу: очень строгая и принципиальная. Если сестра могла пустить слезу и разжалобить сердобольного отца, то у меня такой номер с мамой не проходил.

Поэтому ответ был категоричный:

— Нет.

— Мам, ну, мам. А пойдём приготовим вареники. А повести подождут.

— Не пойдём. Книгу в руки – и вперёд!

— Тогда я их вообще читать не буду!

— Вот как? Двойку хочешь? Родителей отличницы – в школу??

 

Мама всегда меня запугивала вызовом в школу.

Хитрить с нею никогда не получалась. Да и не умела я этого. Поэтому искренне предложила:

 

— А почитай ты мне, а я послушаю. И в школу никого завтра не вызовут.

 

Мама, мягко говоря, оторопела от моего предложения. Такого смелого вызова я не бросала ни разу.

Но я ей так лучезарно улыбнулась, обняв и чмокнув в щёку, что она сдалась, как говорится, без боя.

 

Высунув голову из комнаты и убедившись, что папа с сестрой сосредоточены на изучении важнейшего задания, прикрыла двери поплотнее и, свернувшись клубочком под мягким пушистым пледом, с умилением погрузилась в прослушивание повествований из далёких времён.

 

То ли мамин голос меня заворожил, то ли Пушкин был так красноречив, что я просто влюбилась в повести, слушая волшебные строки…

 

— Папа! А вот посмотри, как наша Вероничка уроки учит! Отличницаааа!

 

Мы с мамой от неожиданности вздрогнули.

В проёме дверей торчала голова сестры. И выражение на лице было такое довольное, что можно было подумать, что она застукала нас на месте преступления, и обеих неминуемо ждёт суровый приговор. А может, казнь.

 

За спиной сестры стоял папа, сдерживающий себя от смеха.Он покачал головой и укоризненно произнёс:

 

— Нина…

И широко улыбнувшись, добавил:

— И как тебе «Повести Белкина»?

 

Мама выдержала театральную паузу и выспренно ответила:

— Великолепные!

А пойдём-ка приготовим вареники, Вероника!

 

И мы гордо прошествовали на кухню. Но я не удержалась от такого удовольствия, как показать сестре язык и скорчить рожицу. Ябеда!

 

***

Вечером следующего дня дома был потоп. Из слёз…

Сестра взахлёб рыдала, причитая:

— Она даже не читалаааааа…. И с пятёрками….

А я? Опять после уроков. Аааа…

 

Папа с задумчивым выражением лица пролистывал наши с сестрой дневники. Над предметом «Литература» у меня стояла отметка «5+» в довесок к другим пятёркам. Дневник сестры «украшала» горбатая «2» вперемешку с тройками.

Почему я всегда чувствовала себя виноватой за то, что училась лучше? И что всё мне давалось легко. До сих пор осталось в душе чувство вины. Но я всегда искренне сожалела вместе с сестрою за её оценки.

 

***

— Мамуль, я всё. Уроки готовы. Можно на футбол? Ребята ждут.

— Всё-всё выучил?

— Ага.

— И литературу?

 

Сын сник. Он не любил читать. Это было для него смертельным наказанием с детства. И для меня. Читал медленно, по строчкам крадясь, как черепашка. Мои волнения привели нас к школьному логопеду. После года занятий, учитель выдал такой вердикт: «Ваш сын хоть президентом будет, но читать быстро не научится. Правое полушарие у него больше развито…».

И в кого он уродился? Как можно не любить читать?

Моя любовь к чтению переквалифицировалась в профессию учителя литературы. И я ни разу не пожалела о том, что выбрала учительскую стезю. Особенно люблю, когда по программе Пушкин… «Повести Белкина».

 

Сын прервал мои воспоминания...

— Мамуль, а можно вечером? Я успею!

— А что за произведение задали?

— Ой, не помню. Кажется автор Белкин!

 

***

— Не успею я прочесть всё. Тут так многоооо…

 

Сын после футбола улёгся на диван и с неподдельным ужасом на лице листал книгу.

— Мам, ну мам… Ты же сама всё понимаешь – не успею.

— И что делать?

— А давай, как в детстве. Как я любил, когда ты мне читала сказки!

А сегодня будет Белкин!

 

— Не Белкин, а Пушкин.

— Тем более, сам Пушник! Мамуляяя…. Ну, пожалуйста.

— А зачем читать? Я их знаю почти наизусть…

 

Сын, сверкнув радостно глазами, и устраиваясь поудобнее, попросил:

— А начни с самой любимой!

— Ладно, сегодня уговорил. Но только сегодня! Повести Белкина – это мои дорогие воспоминания, из детства.

«Метель»…

«В конце 1811 года, в эпоху нам достопамятную, жил в своём поместье Ненарадове добрый Гаврила Гаврилович Р**. Он славился во всей округе гостеприимством и радушием…»

 

***

— А почему ты не даёшь мне дневник? Что там секретного от меня?

— Стыдно.

 

Сын без аппетита ел за ужином свои любимые рожки с сахаром.

 

— Ты опять разговаривал на уроке, и Вера Михайловна тебе написала замечания?? Сын! Сколько раз тебя просить: на уроке помалкивать. Ну, чего ты с нею всё время споришь и ищешь правду?

 

— Разговаривал. Ещё как! Весь урок пересказывал «Повести Белкина»…

 

Сын грустно вздохнул, видимо, вспоминая своё «яркое» выступление.

 

— А потом ещё спорил из-за оценки!

И больше никому не пришлось отвечать. Вообщем, «4» получил.

А знаешь, за что? Она сказала мне: «Слишком проникновенно и подробно. Мог бы сократить!»

Мам, как можно сократить такую красоту?! Скажи? Вот я и выдал от начала до конца, с чувством! Читаю медленно, но память-то у меня хорошая. Видимо, зря.

А так хотелось тебя порадовать…

 

Рассказчик грустно посмотрел на меня и добавил:

 

— Но отчасти виновата ты сама. «Слишком подробно…» – сын передразнил учительницу литературы и, оставив на столе недопитый чай, побрёл в свою комнату.

Обернулся и уверено сказал:

 

— Всё! Теперь сам буду читать.

 

Вот как? Я же ещё и виновата.

Опять…

 

Через пять минут голова сына высунулась из-за дверей:

— Мамуль, а давай ты в последний раз сегодня…