Виола

Виола.

 

Не падал снег, и ветер тучи,

не гнал под окнами в тот вечер злополучный, лишь тишина, лишь лёгкая вечерняя волна, смычком играла веткой у окна.

 

И не писалось... Мысли, мысли, как чёрные вороны на ветвях повисли.

Гроздями облепили двор и пёс не лаял под окном.

 

Луна, луна, опять луна, подруга вечная моя, так холодна и неприступна, любуюсь вновь тобою я.

 

МузЫка заунывная свечою тлела в голове и нотой плача, скрипучей канифолью и ключом скрипичным в нотном стане, всё те же чёрные вороны кричали песнь тревожно при луне.

 

Мне слышалась вечерняя тоска.

Она звучала тяжело с надрывом. Виолончель... Послышалась, сперва.

Добавились из памяти знакомые слова.

 

Да... Шостакович, ре минор, соната и фортепиано подхватив мотив, вплетая новых чёрных птиц на нотном стане.

 

Повлекло, и затянуло, внимая и запоминая, стая чёрных птиц.

Ноты, - стоны струн.

Курил и слушал, ветер снова песнь затянул. Стул. Стол. Устал.

Встал. Подумалось и записалось:

"нет, флейта всё же так нежна... Не та."

 

Виолончель, она лишь может, так душу варварски смычком, тревожить.

 

Ожить, ожило, ожиданием...

Глаза зелёные ли, карие?

Рыданием струны, - обжечь.

Увлечь и не сберечь.

Усталость с плеч.

До новых встреч.

 

Не падал снег уж более.

Впереди весна.

Цветение растений; сакура - черёмуха, да чёрт с ним, с этим садом,

миксолидийским ладом, по струнам.

Слушаю, внимаю и запоминаю. Бренчание: "бренч, бренч."

 

Стол. Бумага, мысль нужна.

Любовь важна, а без неё не жизнь,

а так халва, и плотный серый ватман,

и семь кругов обыденного ада.

Не надо!

Пусть лучше соната.

Данте... Да, - Шостакович и белого вина. Почти Весна.