Был неопознан и перепрошит
8 февраля, в Турции приключились обильные снегопады, явление для этих мест редкое, необычное и в части дорожного хозяйства, катастрофическое.
Я ехал автостопом из Батуми в Измир, был застигнут темнотой и непогодой в Трабзоне, где укрылся в здании аэропорта.
Коротая время, читал подаренную мне в Грозном другом Хуссейном, книгу Иосифа Бродского, "Новые стансы к Августе".
Одно из его стихотворений, "Письмо в бутылке", вызвало такой отклик.
-------
Был неопознан и перепрошит,
Луна надо мною держала щит.
А после нашёптанных ею слов,
Даже снег в Трабзоне бывал таков.
Коллапс погодный упрямая вещь,
Вцепился в Туретчину словно клещ,
И в опустевшем аэропорту,
Сижу я и рифмы свои плету.
Сплетаю прошедшее я с былым,
А время несётся как белый дым,
Как пух ледяной за большим окном,
За тем, за которым мы все живём.
Нагло уверен что не погрешу,
И потому каждый день я твержу.
Что время есть и ресурс и сырье,
Бронежилет и большое ружьё.
Оно для посадок и взлётов твердь,
Читай, полоса, та что не стереть.
А можно сказать и роддом и морг,
А можно сказать и крыло и горб.
Проза, поэзия и грязный мат,
И Моцарт, и Шнуров, и Ленинград.
Его нельзя потерять и найти,
Хронос старик вечно будет в пути.
И всё же, пока он чеканит шаг,
Мой вздорный внутренний ареопаг,
Потратит отпущенные часы,
На то, что б убрать снега с полосы.
С той самой, с которой положен взлёт,
И я надеюсь что время не лжёт.
Когда говорит что всему свой час,
И я его жду, и ждёт мой Пегас.
С которым мы бороздим небеса,
И вечность есть Хроноса волоса.
И есть ещё один важный урок,
Временем не запасаются впрок.
Это не спички и не керосин,
Не гречка, не соль и не нафталин.
И свежесть вторая, не про него,
А сроки давности, просто смешно.
Но время загадочный парадокс,
Это и шахматы, это и бокс.
И на песке оставляет свой след,
То, у чего даже ног вовсе нет.
Так вот сплетаю минуты в дела,
Конь мой давно закусил удила.
Это дорога и рифма зовёт,
А значит пора приближать горизонт.
И снова дороги вдохнувшись пыль,
На выдохе выдаст бумаге быль.
Дорожная грязь, честнее иной,
Пусть кто-то запишет, что он больной.
Но вечность смеётся глядя в глаза,
Трус и дурак, отпусти тормоза.
Конечно же спорить с ней не резон,
И нужно идти открывать сезон.
Пускай купальный, пускай в феврале,
Когда деревья стоят в серебре.
На каждом солнцем блестит апельсин,
И вечность одна, и господь един.
Писать хорошо, но нужно идти,
Таков симбиоз пера и пути.
И Хронос лохмат, пора расчесать,
Секунды в косы веков заплетать.
И значит до связи друзья, привет,
Увы, не везде здесь есть интернет.
А впрочем ведь это такой пустяк,
Лишь вечность права, всё будет ништяк.
Простите мне мой пролетарский слог,
Таким меня видимо создал бог.
Гены, друзья, и родные края,
Позвольте таким и останусь я.
