Нескучный вечерок. Или история одного свидания (из интернет-переписок)
Она:
День завершался. Просто нудно гас
От повседневной скуки и рутины.
И разум гас: мне не хватало Вас,
Чужого виртуального мужчины.
Нарушив наш привычный ритуал,
Вы не явились чмокнуть меня на ночь.
В отчаянье, плеснув коньяк в бокал,
Я от избытка чуйствов разрыдалась.
«Где носит Вас, небритую каналью?
Какие ночью могут быть дела?
Ведь я Вам верила!» И швыркнув театрально,
В себя ещё грамм пятьдесят влила.
Была мечта: услыша в дверь звонок,
Лететь навстречу, надавать пощёчин,
Помочь ботинки снять с усталых ног
И, накормив, ругать до полуночи.
Мне грезилось: снежинки сдув с волос,
Огладить взглядом Вашу мягкотелость,
А дальше – и не взглядом… Не срослось!
Как захотелось – так и расхотелось!
Повыв в тоске минут, наверно, тридцать,
Иль тридцать пять, размазав макияж,
Хлебнув ещё раз и сходив умыться,
Я навсегда забуду образ Ваш!
О, как стремительно исчезли Вы! Мгновенье -
И Ваша страсть уже не для меня!
Готовы Вы души своей волненье
На проржавевший двигатель сменять!
Настырный бес стучался мне в ребро,
Вздыхал уныло, что крепка темница.
И перечесть «Женитьбу Фигаро»
Не получилось: расплылась страница.
Тоскливый вечер превратился в фарс.
За окнами ненастье бормотало.
Мой разум гас: мне не хватало Вас.
Пусть виртуального. А коньяку– хватало.
Он:
Поёт метель и ветер, как сверчок.
Работа кончена, хватило в ней рутины.
Сейчас сто грамм и к милой под бочок.
Ну, разве много нужно для мужчины?
Я шёл домой уставший и не злой.
Но ритуал привычный был нарушен -
С устатку я, как будто враг какой,
Как будто псом соседским был укушен!
Ты с ходу надавала оплеух,
Все щёки красные, как только что из бани!
Как королева, взглядом пепеля,
Уселась, как на троне, на диване.
Потом на грудь припала, мол, люблю!
Бегом на кухню, зазвенела сковородкой.
А у меня аж слюнки с губ текут!
Неужто жаришь ты картошку мне с селёдкой?
Пойду побреюсь - случай-то какой!
Но не понятна смена настроений.
Ну, ладно, пусть скотина, но ведь свой,
Если соседкиных не слушать обсуждений.
Звонок вон соловьиный прилепил,
Чтоб ты в мои объятия летела!
На всякий случай охладил твой пыл:
- Чего, мол, моя милая хотела?
Ты снова в слёзы... Ну! На полчаса!
А я тебе - души своей волненье!
Я ж бросил всё! Мотор без колеса!
Ну, не реви, прошу, хоть на мгновенье.
Зашёл на кухню. Ну, и кавардак!
Теперь собака знаю, где порылась -
Ты выпила любимый мой коньяк,
И с пивом трехлитровочка накрылась!
На книге про женитьбу Фигаро
От кильки с маслом расплылась страница.
Ну, снова на рулетке мне "зеро",
С картошкой, ну, и с сексом - обломился.
Унёс тебя к кровати на руках.
Ты что-то там невнятно бормотала.
На платье заблудился чуть в шнурках.
Однако, выпила сегодня ты немало...
Дурёха! Я ж тебя одну люблю!
Вот всё скажу, как только протрезвеешь.
Пойду опять пивка себе куплю.
Теперь уж точно выпить не сумеешь!
Она:
Печальна одинокая судьба.
Опять в кровати пусто, как в пустыне.
Весь вечер я любимого ждала.
Сбежал за пивом! Вот они, мужчины!
Ведь я ему — про сладостный восторг,
А он селёдкой бредил и мотором.
При чём тут пиво? Разве с пивом торт
Не повредит в любимом микрофлору?
Ещё ж недавно, разве ты забыл,
Накушавшись соседских чебуреков,
Расстройство ты желудка получил
И бегал, как шальной, по туалетам?
Куда приятней — легкое вино,
Салат фруктовый, сырная нарезка,
Романсы для любимой под окном...
А он опять про ржавую железку!
К нему прижалась, и едва дыша,
Шепчу о нежности, рассветах и закатах...
А он меня за шкирку — и в кровать,
А сам за пивом убежал, проклятый!
Пока терплю. Но знаешь, милый мой,
Недолго мне о чуйствах тут мурлыкать!
Ведь ты ж не хочешь, чтоб как чеховский герой,
Я начала «селёдкой в харю тыкать»?
И повторяю я в последний раз:
Картошка — это вредно, углеводы!
И не с селёдкой! И не в поздний час!
С картошкой можно только помидоры.
Сбежал... И даже чмокнуть позабыл!
Ну, хватит из себя тут леди корчить,
Ходить в вуали, нюхать розмарин...
Махну сто грамм под сочный помидорчик.
Он:
Напился пива, сладостна истома.
Гитару взял и к милой под балкон!
Пою романсы, знаю точно: дома!
Хоть наступил на ухо в детстве слон.
Ну, где ж моя прелестная Джульетта?
Бросай салаты, сыр и винегрет.
Хоть от селёдки с животом мне спасу нету,
Но без тебя не мил мне белый свет!
Стою, пою о том, как Вы красивы!
Неужто вновь не пустишь на матрас?
О боже всемогущий, дай мне силы,
Не оконфузившись, допеть сейчас!
И пусть в мороз расстроена гитара,
Мутит сознанье спермотоксикоз,
Отдам полцарства за салат с кальмаром -
И в туалет запрусь лечить понос!
Она:
Буран затих. Сгущался томный вечер.
В душе весна, хотя еще не март.
Я накрывала стол, готовясь к встрече,
Прозрачненький накинув пеньюар.
Меню составила с учетом предпочтений
Любимого, который всё не шёл.
И коньячку без злоупотреблений
Вкушала, приготовив разносол.
Я помнила, что он любил селёдку.
И только. Ведь он не был болтуном.
И я к нему присохла, идиотка,
За то, что пел романсы под окном.
Когда не голоден, и время позволяло,
Он молчалив был — нафиг болтовня,
И нам с ним часто ночи не хватало,
А если выходной — то даже дня.
Не шёл любимый долго. Я пьянела,
В душе росла обида и тоска.
Уже, в халат домашний спрятав тело,
Была готова гада растерзать.
Его всерьёз по телефону отругала,
Чтоб понял, как обида глубока.
И со стола убрав селёдку и бокалы,
Надрывно плача, села у окна.
Вдруг слышу, кто-то мучает гитару.
Ну, что за хулиганство под окном!
Ночь без любимого - подобна аду,
А тут ещё весь перебужен дом!
Вопил там кто-то хрипло, весь в простуде,
Ну, кто так объясняется в любви?
Ведь от таких неблагозвучных интерлюдий,
Аж тромбы образуются в крови!
Глазёнки пьяные продрав, утёрши сопли,
Я поняла сознанья уголком,
Что слышу своего нахала вопли,
Что он простыл и нужно молоко.
Его впустила, срочно отогрела,
Горчичники наляпала на грудь,
И с содой молока ему согрела,
А он на кухню улизнул курнуть.
Что делал он на кухне — я не знаю,
Меня сморил не очень трезвый сон.
И вот итог: одна я просыпаюсь,
А милый в туалете заключён.
Лечение болезного взбодрило -
Селёдка не сроднилась с молоком.
Уснуть не смог сегодня ночью милый.
Вот только страсть и нежность не при чём...
