У Светлихи-реки

Поднялась я чуть свет, спозаранку
(Я люблю предрассветную рань),
За окном небольшой полустанок,
В две-три дюжины срубов и бань.
 
Мой попутчик, старик бородатый,
Тоже встал - удержаться не смог.
Он сказал, что покинул когда-то
Вот такой же сибирский острог.
 
У холма под небесною синью
С шумным всплеском Светлиха-река
Тёмно-серой блестящею линией
Убегала к цветущим лугам.
 
Бородатые, сильные, грубые,
В прошлом - каторжные мужики
Заселили кедровыми срубами
Тихий берег сибирской реки.
 
По соседству с могучими соснами,
В отдаленьи от шумных дорог,
От ветров ограждённый утёсами,
Вырос тихий сибирский острог.
 
Прирастал он заречными землями,
Что на хлеб и на сено щедры,
Чистокровно варнацкими семьями,
Обездоленными до поры.
 
И пошла жизнь в остроге безбедная,
Застучали в тайге топоры.
Что ни дом - то семья многодетная,
Полный терем смешной детворы.
 
Мой попутчик, из рода варнацкого,
О себе рассказал не спеша,
Что артель его предка рыбацкая
Всю Россию кормила кабацкую
Сладкой рыбой из вод Иртыша.
 
Но однажды, по осени, с промыслов
Не вернулись домой мужики.
Выли бабы утробным голосом
Целый день у Светлихи-реки.
 
Был в ту пору он славным парнишкой.
Обезумев от бабкиных слёз,
Незаметно с любимою книжкой
Уходил на горбатый утёс.
 
И на холм, что под самой Светлихой,
Он взбегал, не боясь, босиком,
Проглотив наспех хлеба ковригу,
Так же, наспех, запив молоком.
 
Он ещё босоногим пострелом
Любовался могучим холмом,
А в мечтах своих, дерзких и смелых,
Всё парил большекрылым орлом.
 
Жизнь прошла, и старик вспоминает
(Стариковская ночь - без конца):
Его мама, покоя не зная,
Все ждала у Светлихи отца.