Его цветы

Свои цветы Он поливал ночами.

Ему казалось, в темноте дожди

Для их корней и ласковей и слаще.

Воды прозрачность ревностно берёг

От зрения небесного светила -

Хранил свои труды во тьме слепой.

Всю нежность, что копил с теченьем суток,

До капли отдавал под сенью звёздной.

Рыхлил им почву, землю удобрял,

Любовно гладил спящие бутоны,

От насекомых изобрёл отвар -

Им щедро одарил цветов владенья.

И не было во всей округе краше,

Чем этот сад, средь пустыря раскрытый,

Как среди неба раскрывалось солнце.

Ветра мирок щадили благолепный,

Тончайше обдувая дивный остров.

Дневные птицы даже петь старались

Неподалёку, дабы вдохновиться

На песнь сладчайшую цветеньем этим,

И бабочки, и пчёлы там в избытке

Роились вперемешку с ароматом.

А Он смотрел на чудо то украдкой,

Не приближаясь к маленькому раю,

Как-будто бы спугнуть боялся радость

И красоту своим лицом увядшим.

Шли месяцы, смеялись трав составы.

Пустырь расцвёл, как-будто ожидал

Подобной перемены ежегодно.

Со всех сторон стекаться стали люди

Дивясь на сотворённое природой,

Гадая, как в краях их - не богатых

Радушием земли - возник подобный

Цветущий сад. И ни душа не знала,

Чьих рук усилий стоил этот праздник.

Ещё отрезок времени пропал,

Спешащей жизнью смело отсечённый.

Цветы росли повсюду, и теперь

Ночной уход им был уже не нужен.

Они, как первый снег, покрыли землю,

Им не было границ или числа,

И каждый двор наполнен был восторгом,

Сквозь сорняки пробившимся повсюду.

И лишь один лоскут чернел ковра

Сего. Вкруг дома, что почти землянкой

С годами стал. В нём старый, одинокий

Жил Он, что не ходил смотреть цветы,

Не наслаждался бурным ароматом,

Не говорил о них хороших слов.

Его считали чёрствым и холодным,

Как люди, так и те, кого взрастил Он.

В глазах уставших не искал никто

Сокрытой нежности, любви, заботы.

К чему искать, коль тайным быть желает?

И кров Его далёко обходили

Селяне, но теперь ещё и эти

Создания природы избегали

Обители Отца. Они не знали

Усталых рук касания живого,

Ведь все его дела кипели ночью,

А спящий лишь проснувшись обретает

Возможность видеть мир таким, как есть.

Иное, что случилось в пору сна,

Ему поведать может сна не знавший,

Но тварь ночная малоговорлива.

Цветы на корни возлагали вес

Заслуги за свою живучесть, так же

За лепестки ухоженные и

Вредителем не тронутые стебли

На благосклонность неба и земли.

Нельзя неблагодарными назвать

Их племя. Даже тех, кто приходил

Полюбоваться - цветом одаряли

Своим. Но Он ходить к ним не хотел

Пред ликом солнца, так и оставался

Пустым и чёрным двор Его. Когда же,

Не сильно после, душу возвратил Он

И тело бренное утратил, люди

Похоронили старого затворца.

Над голым холмиком его могилы строгой

Не лили слёзы, разве что вздыхали.

Так кончилась судьба Его земная -

Он умер одиноким и усталым.

И не было ни сердца, что об этой

Утрате обливалось кровью душной.

 

Но Смерть полна, как видно, милосердья

Была. Шли дни, плоть грубая размякла,

Став жизни маяком созданьям жившим

В бессветьи. Для червей здесь пир богатый

Расставлен. Насыщаясь сладкой гнилью,

Они плодили семьи и рыхлили

В округе почву, иногда встречаясь

С корнями тех цветов, повсюду росших.

И черви им рассказывали мысли,

Что в их телах рождались после трапез.

Известно ведь, что те, кто пожирает

Почивших - мысли их съедает с прахом,

Не нужные уже свободе духа.

Так твари подземельные корням

Поведали о щедром их и нежном

Отце, взрастившим луговое племя.

Его дела поведали ночные,

Его мечты и тягу к красоте

Сокрытую в молчании подлунья.

 

Нельзя неблагодарными назвать их.

Лишь стоило узнать про то добро,

Творимое для них не ради славы

Иль похвалы, а просто ради жизни,

Тотчас они спешат воздать впервые

Тому хвалу, чей труд их так возвысил

Над судьбами растущих дико местных

Растений, не знававших изобилья.

Признательность цветов как щедрый ливень

На землю снизошла, что плоть хранила.

Прохожий, как-то через горстку дней

Гуляющий меж каменных надгробий,

Застыл, сражённый видом небывалым:

Отшельника могилу испестрили

Цветов - из всех крупнейших - мириады.

Надгробие тонуло в аромате.

Не описать словами то число

Порхающих там бабочек и певчих

Птиц, рассыпавших, слово бисер, трели.

В сравнении былая красота

Казаться стала просто красотою,

Но здесь расцвёл не сад - любовь вернула

Дары свои почившему отцу

От чад, узревших истинный источник

Сил жизненных. Корнями оплетая

То, что осталось от костей столетних,

Они как-будто контур воссоздали

Уже себя не помнящего тела.

И так росли отныне, возрождая

Его мотив, но не наследство духа.

Восславив то, чем меньше он являлся,

А то, чем боле был - лишив признанья.