Священная игра. Мистерия Самайна

I. Безумие

Эрнан:

 

Скажи, Бертран, что было на балу?

Средь кутерьмы в блестящей круговерти

Нас пламя оплело багряной сетью,

Рассыпав пепел на тропе разлук.

 

Метанья страсти обратив в золу,

Едва заметной искрою отметив,

И души, словно листья, треплет ветер,

Срывая прочь, швыряет их во мглу…

 

В экстазе, в исступлении, в безумьи

Нагим я в вихре снега танцевал,

Следами крови на камнях рисуя,

 

Соединил разомкнутые звенья,

Собрал осколки витражей в слова

В миг, когда в бездну рухнули ступени.

 

 

II. Чёрная вода

Бертран:

 

В миг, когда в бездну рухнули ступени,

Твой взгляд сверкнул и навсегда пропал…

С тех пор во мне зияющий провал

Порос травою, мхом, древесным тленьем.

 

Я стал рекою у корней растений,

Вдоль по оврагу медленно стекал,

Вниз осыпался струйкою песка,

Туманным сгустком проходил сквозь стены.

 

Осины лист в печальных водах Стикса,

Зеленоватый призрак огонька:

Дна не достиг и не переродился

 

В витках спирали взлётов и падений.

Власть увяданья сладостно-горька

Цепочкой угасающих мгновений.

 

III. Последняя искра

Эрнан:

 

Цепочкой угасающих мгновений

Едва мерцает тёмный атанор,

В нём стылый уголь, будто приговор.

Я жажду лишь покоя и забвенья.

 

Бреду в холодный дождь, косой, осенний,

Вокруг чертополох, репейник, тёрн,

Умолк желаний прежде пылкий горн,

Теперь одно в нём теплится стремленье –

 

В огонь земли, в иное бытие,

Расплыться солнцем в капле сердолика

И странствовать по лавовой струе,

 

Как сок весной – по дерева стволу.

Узнать, что ты невероятно близко –

Дыханье, взгляд, касанье, поцелуй…

 

 

IV. Встреча

Бертран:

 

Дыханье, взгляд, касанье, поцелуй…

Молчанье, пятясь, движется быстрее –

В нём памяти зерно растёт и зреет,

И эхом – град по тонкому стеклу.

 

Себя я вверил Ворона крылу,

Ты уходил дорогою Орфея…

Порывы Эвра, Нота и Борея

Столкнули нас в объятья на молу.

 

Мы – маяки на стыке двух миров –

Воспламеняли души друг от друга,

Вскипая магмой, смешивалась кровь.

 

Подобные дракону и орлу,

Ввысь воспарив из замкнутого круга,

Мы плавились в горячечном пылу.

 

 

V. Страсть

Эрнан:

 

Мы плавились в горячечном пылу,

Сойдясь, как две бушующих стихии –

Безудержные, дерзкие, лихие –

И возносили всем богам хвалу.

 

Груз прошлого разбился о скалу,

Тростник клонился и цветы сухие,

Пожар в моей душе слагал стихи и

Кричал беззвучно: я тебя люблю…

 

По нашим венам расплескалась вечность,

Всё - суть преображенья вещества,

Обрядом древним я с тобой повенчан –

 

Гремучей смесью боли с наслажденьем.

Мы, словно в предвкушеньи волшебства,

Шли к алтарям от праха до рожденья.

 

 

VI. Сны Атлантиды

Бертран:

 

Шли к алтарям от праха до рожденья

Мы – полузвери-полубожества:

Вместо одежд – пожухлая трава,

В венках – полынь, рябина и коренья.

 

Под инеисто-серебристой сенью

В опаловом тумане – острова,

В их сне Земля Хранимая жива

Под кружевами снежного цветенья.

 

Шло время вспять на спутанных страницах

Видений у порога ноября,

Заклятья полнолуний пела птица…

 

Мы молча опустились на колени,

Лишь на востоке разлилась заря,

Друг другу стали плотью, кровью, тенью.

 

 

VII. Зеркала

Эрнан:

 

Друг другу стали плотью, кровью, тенью,

Сердца пронзила Эроса стрела,

В их соке растворилась, разрослась

Бутонами раскрылась в упоеньи.

 

Бертран! Король мой! Полуночный гений!

От страсти пьян, я весь сгорю дотла!

Глядели мы в глаза, как в зеркала,

Вдыхая пульса жаркое биенье.

 

Касанья губ, как трепет лепестка,

Пленительный укус на бледной коже.

С тобой ночь невозможно коротка,

 

А новый день безжалостен и юн…

Мы в подземелье упадём на ложе,

Вкусив росу и яд затменных лун.

 

 

VIII. Рисунки на крови

Бертран:

 

Вкусив росу и яд затменных лун –

Амброзии нектар в небесной чаше –

Мы предавались чувствам бесшабашно

Под звёздный перебор лучей и струн,

 

На теле начертав не знаки рун,

Но путь, что стал неразделимо нашим:

Мой Эрнан саламандрою украшен,

Искрясь, она сверкает, как корунд.

 

С блаженною улыбкой на лице

Ты молвил невпопад: пройдёт и это –

Слова на соломоновом кольце.

 

Тонка, остра, опасна эта грань:

Уреем обвила венок сонетов

Любовь и смерть – священная игра.

 

 

IX. Священная игра

Эрнан:

 

Любовь и смерть – священная игра,

И первый ход – как ритуальный танец,

Неугасимый яростный багрянец,

Он розою расцвёл, развеяв прах.

 

Второй – могильный ужас, холод, мрак,

Пред ним равны и царь, и оборванец,

Ошибка реальности срывает глянец

И падшею звездой зовёт: пора

 

В объятия Праматери Вселенной

В симфонии галактик и планет –

Многоголосой, дерзкой, вдохновенной,

 

Струящейся то тихо, то отчаянно…

На крыльях к ней уносят Тьма и Свет –

Алхимия богов, седая тайна.

 

 

X. Предвечная

Бертран:

 

Алхимия богов, седая тайна –

Безбрежная агатовая гладь,

Внезапных озарений благодать –

Всё дышит ею, бьётся неустанно.

 

Незримая, порочная, святая,

Готовая себя всему раздать,

Бездонная космическая падь

Все нити бытия собой сплетает.

 

В ней все, кому молился, верил, жил,

Русалий хохот штормового моря

И вспышки саламандриной души,

 

Звучанья рифм, слетевшие с пера…

Ей лики сна и грёзы яви вторят,

Поёт огонь и дикие ветра.

 

XI. Лёд и пламя

Эрнан:

 

Поёт огонь и дикие ветра

Над скованным во льдах теченьем Леты,

Холмы, долины саваном одеты,

Спят под покровом снежного ковра.

 

Время воспеть и время собирать

Метели мягкий пух и самоцветы,

Я растерял вопросы и ответы,

Расправив за спиною веера:

 

Я – дух перерождения огня,

В горящих недрах призванный скитаться,

Имя твоё лелея и храня,

 

Как первый росчерк нового холста.

Я – искорка грядущих трансмутаций

Над пропастью сожжённого моста.

 

 

XII. Дикая Охота

Бертран:

 

Над пропастью сожжённого моста

Несут сквозь облака шальные кони,

Я во главе Охоты и погони,

А ты – мой паж в обличии шута.

 

Ты распахнул крылатые Врата,

Созвав всех верных неблагой короне,

Собрался шабаш на пологом склоне,

И алчут жизни хладные уста –

 

Фонтаном алым бьёт и в горле тает

В разгуле буйства с ночи до утра…

Рассвет всех превратил в воронью стаю,

 

Уснули мы, друг друга обнимая.

В мистериях алтарного костра

Мы возродились в пламени Самайна.

 

XIII. Перерождение

Эрнан:

 

Мы возродились в пламени Самайна,

Луной и солнцем плыли в небесах,

Озёра, реки, горы и леса

В нас отразились, песне звёзд внимая.

 

И снег сквозь нас летел цветеньем мая,

Звеня в ветвях и птичьих голосах,

И каждая строка, что я писал,

В нас воплотилась, став подобьем рая –

 

Как скрипки плач, пронзительно-нежна,

Хрустальный всплеск извечного прибоя…

Вдруг наши мысли, облик, имена

 

Примерив, словно маски, Пустота

Вниз сбросила, жонглируя судьбою,

Жизнь начиная с чистого листа.

 

 

XIV. Мир. Дом

Бертран:

 

Жизнь начиная с чистого листа –

Пурпурного листа, и в эту осень

Его последним с клёна ветер сбросил,

Унёс в полёт, бескрайний, как мечта.

 

И снова Клан родной и суета,

Прогулки по ночам и шелест сосен,

На тропах ноября белеет проседь,

Как будто и не пройдена черта.

 

Наш старый замок видел сотни лет,

Увит плющом и диким виноградом;

Весь путь на небесах и на земле –

 

Лишь dance macabre на шахматном полу,

И ты спросил, со мной проснувшись рядом:

Скажи, Бертран, что было на балу?

 

XV. Мистерия.

Ключ

 

Эрнан:

Скажи, Бертран, что было на балу

В миг, когда в бездну рухнули ступени? –

Цепочкой угасающих мгновений –

Дыханье, взгляд, касанье, поцелуй…

 

Бертран:

Мы плавились в горячечном пылу,

Шли к алтарям от праха до рожденья,

Друг другу стали кровью, плотью, тенью,

Вкусив росу и яд затменных лун.

 

Эрнан и Бертран:

Любовь и смерть – священная игра,

Алхимия богов, седая тайна –

Поёт огонь и дикие ветра

 

Над пропастью сожжённого моста.

Мы возродились в пламени Самайна,

Жизнь начиная с чистого листа.