«Ой, Василий... Теснота-то у тебя какая, не повернуться!»- кряхтела полная женщина, залезая внутрь старенького газика. «Ничего... В тесноте - да не в обиде!- отшучивался «таксист», выдыхая сигаретный дым в приоткрытую дверцу и щурил один глаз. - За десять минут, чай, не помрёте..! Плотней прижимаемся, бабоньки, плотней! За проезд собирайте сразу, передавайте...»

 

Зимняя переправа приносила калымщикам хороший доход. Разнообразие их транспорта поражало. У городской стены на ледяном пляжу стояли лошади, запряженные в сани, мотоциклы с колясками, снегоходы с волокушами, автомобили всех марок, и даже какой-то пацан предлагал доставить клиентов по назначению в собачьей упряжке... Такса была у всех одинаковая - один рубль...

Мотоциклисты возили людей по трое, в «Запорожец» или «Москвич» влезали четверо, а ямщики, непременно вызывая зависть у остальных, грузили к себе шестерых за раз и, накрыв их верблюжьим одеялом, скользили - довольные, по белой реке...

Насмотревшись на эту несправедливость, Вася решил переделать свой ГАЗ 69А... Выбросил задние сиденья, заварил одну дверь и поставил лавочки вдоль кузова. Сбылась его мечта: теперь он мог спокойно загрузить, как в сани, шесть человек и не страдать от лютой зависти к лошадиным прибылЯм...

 

Погода стояла солнечная. Зима только попрощалась с округой, и март - ещё морозный, злой ночами - днём оттаивал душой: выгуливал разноцветных птиц и, словно ребёнок, подъедал макушки сугробов. Главные модницы - вербочки задумывались о пушистых серьгах, гурьбою обступив протоку, лыжники чертили на реке геометрические фигуры, и печные трубы заволжского села дымили не так часто...

 

Дождавшись своей очереди, Васька загружал машину... «Петровна, ты куда это с дочерью моталась, по гостям, поди?»- спрашивал с улыбкой первых клиентов водитель. «Да, у сестры были в гостях! А тебе всё знать надо..!»- ответила женщина и, приобняв взрослую дочь, села поудобнее... «Вот, ещё парочка... - радовался мужик,- и ты с дочерью, Рита, ну размещайтесь!» В машину сели ещё двое... Дождавшись ещё одну семью из трёх человек, водитель посадил всех и тронулся в путь... Пять человек сидело сзади на лавках, впереди, на коленях у матери приютился семилетний Колька и таращил глаза на ледяную, всю в колеях дорогу. Машина переваливалась через торосы и скрипела от перегруза. Ехать было всего пять километров, и народ, набитый, как сельди в банке, терпел неудобства...

 

Участковый, выходя из здания рыбколхоза, обратил внимание на толпу, что собралась у реки и галдела, размахивая руками... Подбежав, он увидел чёрную полынью в ста метрах от берега и нескольких мужиков, суетящихся рядом. Мимо него в тёплое помещение какой-то парень нёс закутанного в фуфайку дрожащего соседского Кольку, и тот, обернувшись, всё глядел, не отрываясь, на реку голубыми глазёнками...

 

У самой кромки воды, на тёмном льду молча сидел заледеневший Васька. Никто будто бы не обращал на него внимания... Ни один не предложил ему своё пальто или шапку... Мужики, нырявшие в прорубь, подхватив свою одежду, убежали греться, зеваки разошлись, покачивая головами, и Василий остался один... Капитан подошёл к нему, вытащил из кармана наручники, но, взглянув на синие, корявые руки скупца, убрал их обратно и негромко сказал: «Ну что, Вась, пошли..!»