ДВОЙКА ПО ЧТЕНИЮ
ДВОЙКА ПО ЧТЕНИЮ.
Серёга стоял у доски и чувствовал, что вот-вот расплачется.
Он никак не мог понять, чего от него добивается Антонина Кузьминична.
С раскрасневшимся лицом и сбившейся на бок причёской, она тыкала
пальцем в картинку на стене.
- Последний раз тебя спрашиваю, кто здесь нарисован?
На картинке, в точности такой же как в букваре, из-за буквы "Е"
выглядывали две хитрые колючие мордочки.
- Ёжики, - выдавил из себя Серёга.
- Ёжики, - противно передразнила его учительница. - Садись, двойка.
Она устало опустилась на стул и зашуршала журналом, отыскивая
нужную страницу. Серега побрел на свое место, уселся и
ткнул локтем соседку в бок, чтобы не задавалась.Та заверещала.
- Антонина Кузьминична, а он дерётся.
- Я вам, охламонам, сейчас всем двойки поставлю. Марш по домам,
уроки окончены.
С визгом и гамом, раздавая налево и направо тычки и подзатыльники,
все кинулись к вешалке. Серёга рассовал в балетку тетради и карандаши,
напялил танкисткий шлем и выскочил на крыльцо. Там его уже поджидал
Колька Дутый.
- Ты что, вот так пришел? - удивился он.
Серега утром "забыл" надеть приготовленную материну кофту и сбежал
в одной школьной гимнастерке.
- Тепло, - небрежно отмахнулся он.
- Аж из носа потекло,- привычно поддел Колька.
Они перешли дорогу, обогнули пожарную вышку с церковным колоколом
на верху, и пошли задами по широкой и длинной поляне. Летом здесь
привязывали телят, и из пожухлой травы торчали тут и там глубоко
вбитые колья. Солнышко прогрело октябрьский воздух и было действительно
тепло. Где-то на огородах сжигали последний мусор и пахло сладким
дымом.
- Сейчас бы картошки печеной, - потянул Колька носом.
- И сало на прутиках,- подхватил Серега.- Вчера бабушка целую сумку
принесла.Старое, желтое все. Мамка не знает, что с ним делать.
- А пойдем завтра в Долгий лес,- загорелся Колька. - Я котелок
возьму, кулеш сварим.
Серёга сразу вспомнил про двойку и погрустнел.
- Меня могут не отпустить, я пару от Кузи получил. Дома заругают.
- Подумаешь, заругают. Меня знаешь как отец лупит.
Дутый старший бил Кольку чем попало: ремнем, вожжами, прутом.Колька
орал,как резанный, но только порка прекращалась - поддергивал штаны,
размазывал слезы по щекам и снова принимался озоровать.
- Шкура барабанная,- плевался Дутый.
Зная его тяжелый характер, соседи не вмешивались, но на Кольку старались
не жаловаться. Колька запрыгал на одной ноге и дурашливым голосом запел
не известно когда и кем придуманную песенку.
- Гром гремит, дома трясутся,
Гуня с Кузею несутся,
Забегают в пятый класс -
Гунди-мунди, мы у вас.
Гуней дразнили мужа Антонины Кузьминичны, деректора школы, за его
писклявый гундосый голос. В старших классах он преподавал немецкий язык.
- Смотри, смотри,- вдруг заорал Колька.
В небе высоко над ними неровным клином летели журавли.Они принялись
считать птиц,но строй вдруг нарушился, журавли заметались, закричали
тревожно.
- Нельзя считать,- вспомнил Серёга отцовские слова. Он сорвал с головы
шлем и закричал.
- Путь дорога, путь дорога.
Они долго кричали и носились по поляне, пока журавли не скрылись из виду.
- На юг полетели,- вздохнул почему-то Серёга.
- И вовсе даже не на юг,- возразил Колька.- Юг вон где,- кивнул он
в сторону пожарки.Серега посмотрел на него и огляделся.
- Куда же они полетели? Юг там,- показал он на школу.- Мне отец объяснял.
- Много твой отец понимает.
- Уж побольше твоего,- приготовился спорить Серёга.
Колька вдруг хлопнул себя по лбу и засмеялся.
- Меня ведь Сеня городской учил - надо встать лицом к солнцу, и тогда
слева будет север, а справа юг.
Он пожмурился на солнышко, повертелся немного и встал.
- Вон там юг,- он вытянул в сторону правую руку.
Теперь засмеялся Серёга
- Значит они полетели назад, на север. Может забыли чего?
Колька только рукой махнул.
- Ладно, им лучше знать куда лететь.
У колькиного забора постояли маленько.
- Может все таки сходим на нашу поляну, а то зима скоро?
- Мои завтра в Дубовый ерок за грибами собрались, попробую умызнуть от Ленки.
- Утром морозит вовсю, какие грибы?
- Отец говорит, опят полно.
- Твой отец и в огороде грибов наберёт,- согласился Колька.- Я к тебе
забегу утром, договоримся,- и он хлопнул калиткой.
Серёга нехотя поплёлся домой.
Мама стирала у печки в большом оцинкованном корыте. Мыльная пена
с шипением переваливалась через край и шлёпалась на крашенный пол.
- Не топчись на мокром, проходи швыдче.
Серёга снял ботинки и шмыгнул за перегородку. Повесил на гвоздь
шлем, расстегнул школьный ремень и бросил его на стул. Вошла мама,
вытирая руки вафельным полотенцем.
- Снимай гимнастёрку, простирну подворотничок, пока вода свежая.
Серёга расстегнул пуговицы и стянул через голову форму.
- Ты что кислый какой? Старшие подзатыльников надавали?
- Двойку получил,- сознался он.
- В прописи клякс наставил?
- По чтению.
- По чтению? - удивилась мама.
Серёга научился читать три года назад, когда Танька, старшая
сестра, пошла в первый класс.Теперь они устраивали настоящую
войну за право первому открыть новую книгу. Мама рассердилась
не на шутку.
- Совсем обалдела Антонина. Дети только букварь в руки взяли,
не все буквы выучили - а она двойки лепит.
Серёга сунулся было с объяснениями, но забоялся и замолчал.
- Завтра сама в школу схожу.
- Завтра воскресение.
- Домой схожу, знаю где живёт.
Ничего хорошего Серёга от такой затеи не ждал.Мама ругалась редко,
но соседи её побаивались.
- У Клавдии язык - бритва. Так исполосует, что ни одна собака не
залижет.
Отговорить её мог только отец. Явилась Танька.
- Двоечник, двоечник, - закривлялась она, но получила от мамы мокрой
тряпкой по жопе и убралась за занавеску переодеваться.
Отец пришёл с работы поздно вечером, уже по темну. Долго плескался
у рукомойника, переговаривался с мамой. В комнату вошёл в одной майке,
с полотенцем через плечо. Весело посмотрел на Серёгу.
- С почином тебя, сынок. Теперь колы носи из школы, плетень поправим.
Серёга виновато потупился.
- Да я.., а она.., - начал он.
- Не мямли, покажи лучше, - отец сел за стол на скрипнувший под
ним табурет.
Серёга открыл букварь, показал злополучную картинку.
- Ага, так,- отец на секунду задумался. - И что здесь нарисовано?
- Ё-жи-ки,- предательские слёзы навернулись на глаза.
- Да, ёжики. А буква какая?
- Буква Е.
Отец облегчённо засмеялся.
- Раз буква Е, то и говорить надо - ежи. Понял, голова садовая? - он
легко шлёпнул Серёгу ладонью по лбу.
Мама, расставлявшая на стол чашки, тоже заглянула в книгу.
- Вот, Антонина, вот, чума болотная. Да сто пацанов деревенских спроси,
и все сто скажут - ёжики. Я и сама так бы ответила.
После ужина долго пили чай. Мама с Танькой из стаканов, а Серёга, по
примеру отца, из большой эмалированной кружки.
- Губы обожжёшь, обезьяна, - ворчала мама.
Она всё ещё не могла успокоиться за двойку.
- Я ей скажу при случае. Ишь, удумала. Да он за два вечера книгу
в сто страниц проглатывает.
- Остынь, - осадил её отец. - Учит малышню читать-писать и ладно. Она
сама школу не закончила. В сорок первом девчонкой прибилась к отступающим
артеллеристам, так с ними всю войну и прошагала.
Мама посерьёзнела, отодвинула стакан, вздохнула.
- Знаю. Она и Витю своего, гунявого, там нашла. Он зенитчиком был,
она прожектористкой. Даже в госпитале, говорит, в одном лежали. Уже
в самом Берлине, сразу после победы.
- Тогда многие свалились. Старые раны открылись.
- Пап, а ты в Берлине был?- высунулась Танька.
- Нет, не попал. Я в Дрездене был.
Он покачал головою, что-то вспоминая.
- Там союзнички дали фрицам прикурить. Фосфорными бомбами, вроде,
засыпали. Камни, и те оплавились.
Серёга слушал, открыв рот. Рассказы про войну он любил и готов был
засыпать всех вопросами. Но мама, увидев как помрачнел отец, цыкнула
на него.
- Отстань, смола. Дай отцу отдохнуть после работы.
Танька ушла на диван с книгой.
-"Том Сойер", - позавидовал Серёга. Он достал из укромного уголка
авиационную резину и стал ладить новую рогатку. Отец и мама остались
за столом одни.
- За грибами-то пойдём? - спросила мама.
- Опоздали. Ночью мороз ударит, хоть на коньки вставай.
Они помолчали. Отец достал смятую пачку "севера" и сел к голландке.
- Утром Сашка Абаз свою с молоком в Дубраву повезёт, доедь с ними и
купи Серёжке пальтишко осеннее. Не дело мальчишке в твоей кофте до
зимы форсить.
- А деньги?
- Возьми из тех, что на телевизор отложили.
Мама недовольно стала тереть тряпкой чистую клеёнку.
- Кто его заставлял соседских собак дразнить и через заборы лазать.
Отец затушил папиросу и бросил её в поддувало.
- Такое мальчишечье дело одежонку рвать. а нам - одевать их, чтобы
от людей стыдно не было.
