Кое-что о 14 ноября

Невероятно, но вчера было то самое «сегодня», когда я 3 года назад ушла с работы! Время, что ты творишь? :) Зато расчудесных воспоминаний — на целый лонгрид, (тоже не любите такой формат?)… Это бы случилось гораздо раньше, если бы у меня не было свободного графика посещаемости. А в тяжёлый период своей жизни, приезжала лишь зафиксировать вход и выход. Спасибо моим милосердным В.Л. и С.В!

 

И обязательно уточню, что я ни в коем случае не хочу бросить даже малейшую тень на эту прекрасную обитель, без которой невозможно представить света! Низкий поклон и уважение достойнейшим людям, положившим судьбы на алтарь великих производственных достижений!

 

Другое дело, что там случайно оказалась именно Я. Соответственно, и окружение моё было не особо закономерным. Кто такая я? Ни горошинка среди жемчужин, ни редкий сорт жемчуга, а просто чужеродная стихия, благодарная за то, что ей великодушно позволили окунуться в доселе неведомый мир и изучить его со всех сторон. Было интересно.

 

Сначала я попала в бабский коллектив и прошла за 3 месяца отличную школу жизни в настоящем змеином гнезде. Всем дамам с IQ выше среднего – прямо рекомендую. После этого вектор вашей самооценки уже никогда не опустится ниже запредельного. Однако у меня началась жуткая аллергия, то ли на изоляцию двигателей, то ли на шипящее и ненавидящее меня бабьё. Из-за вечно слезящихся глаз и расчесанных в кровь рук, я стала выглядеть как героиновая наркоманка на терминальной стадии.

 

И вот, спасение – ЗКД, где тоже тётки, но уже более цивилизованные. Закрыв глаза на то, что весь день прозябаешь в бетонной коробке, скажу, что лучшей работы для бездельника моего уровня, не найти. Если исключить 4-кратные походы по 500- метровому коридору, обед, постоянные переодевания и душ, то на ударный труд оставалось чистыми 3 часа, 2,5 из которых там было принято пить чай и хаять начальство. Как вы относитесь к холёной и надменной женской аудитории, мысленно кусающей руку кормящего, но прилюдно лижущей ему же ботинки? То-то же.

 

Потом оказалась в чисто мужском коллективе, где всё было замечательным, кроме некоторых мужчин. Там, вдали от цивилизации, вообще мало кто помнил, где находится, зато можно было собирать грибы, пить березовый сок и загорать на крыше. Но идиллия была недолгой. Меня вызвали в главный штаб и дислоцировали в отдел кадров – обитель заветного трудоустройства и святая святых для счастливчиков, имеющих на предприятии родню или блат. Там я награждала грамотами и медальками всех, кого можно и некоторых кого нельзя. И почему-то никак не могла вырваться с этого праздника жизни.

 

Как-то незаметно, но капитально вписалась в изнуряющее мытарство и отчуждение с привкусом харассмента от менеджеров среднего и высшего звена, замов, помов и прочих субличностей. И вообще, работа на производстве — это когда начальник сперва глумится над своими подчиненными, а потом бежит на ковёр к более авторитетному начальству, и огребает там по полной, уже совсем не смелый обормот. Поэтому крайне сложно было считать кого-то авторитетом. А у тех, кто иерархией ниже, помню одно излюбленное занятие: меряться квитками и бредить местечком потеплее. И ругать, ругать, ругать начальство. Люди этой прослойки спихивали ответственность друг на друга, часто повторяя два выражения: «рыба ищет где глубже, а человек где лучше» и «это не написано в моей должностной инструкции». Зато именно они были самым активным электоратом, отдающим под мнимой угрозой увольнения, голоса за правильных кандидатов.

 

Пришлось пообщаться и с теми, чей статус весьма высок. И знаете, моральный облик избранных личностей был сверхдостойным, чего не скажешь о типажах, продолжавших биться головой об свой потолок и упивавшихся ничтожной властью. Видимо, на каком-то этапе в таких достойных профессиях, мудрая система всё-таки отсеивает тех, кому свойственно терять человеческое лицо на олимпе успеха.

 

Кстати говоря, я не была мелким паразитом на теле производственного гиганта. Что-то да делала. А иногда даже за троих. Когда нечего терять и нет желания выслуживаться, то трудиться – одно удовольствие. Да и время само себя не убьёт. В общем, не знаю как это работало, но в результате, мой спектакль прошёл на ура, а вот публика провалилась. Нет, я не глажу себя по самомнению, а действительно в этом убеждена.

 

– Неужели, у тебя нет амбиций? – спрашивала Оля из отдела не помню какого. И неслась вприпрыжку к плешивому, самонадеянному начальнику-самодуру. А её муж – альфа-самец, вряд ли задавался вопросом – сколько раз за день о его жену вытер ноги посторонний мужик. – Не-а, – отвечала я. Таких амбиций у меня нет. Зато есть амбициозное убеждение, что для женщины губительно быть шестёркой (и не важно – какой системы исчисления и летописи дней). Оставив в покое фанатичных карьеристок, скажу, что находиться в подчинении за паёк– это токсично и неестественно для женской природы. Ну, или я – не женщина.

 

Пусть мужчина носит овечью шкуру, пока не отрастит клыки или не будет съеден – закономерные исходы для всякого рода силы или её отсутствия. Вообще, это не ода домохозяйкам! Хотя не вижу ничего плохого в том, что Олина семья будет есть на ужин не полуфабрикаты (у мамы же карьера), а котлетки с пылу, с жару.

 

И тут у читателя возникнет вопрос: зачем же я там находилась? (И кстати, кто же все-таки убил Лору Палмер?).

Уж точно не наматывала стаж и не боролась с социофобией! Я повторяла себе, что я не такая как все, и ждала, когда проложат трамвайные пути, чтобы добавить – жду трамвая. И в состоянии растущей душевной смуты, мне постоянно хотелось есть, спать, и очень сильно – домой. И часто, маленьким, хоть и странным утешением за все мои моральные увечья, служила рассказанная впопыхах жизнь таксиста. К слову, моей зарплаты хватало всего на 20 поездок до города, да и рейсовые автобусы ходили каждые полчаса.

 

В последний год контроль выхода так ужесточился, что стало абсолютно невыносимо. Мне даже начало казаться, что разница между условно-свободной – мной и пожизненным узником «Чёрного дельфина» заключается лишь в том, что он передвигается, согнувшись в три погибели, а я пока – прямо.

 

И вот я уволилась! Стоп. Или меня уволили. Я до сих пор не поняла. Но помню тот непередаваемый кайф от ощущения,что мне не оставили выбора, и я без сожаления сделала шаг (в бездну, кстати), на который не могла решиться раньше. И со всем этим, каким-то кощунственным образом прекрасно единилось фатальное нежелание прощаться. Признаюсь, я даже плакала. Но здесь я рискую уйти от темы. :)

 

Так вот. Меня настолько одурманило чувство свободы, что на раздумья типа «как я буду жить» ещё долго не оставалось логического ресурса. Кстати, проблему стажа и социофобии я частично решила. Правда сейчас опять одичала – выбираюсь в супермаркет только с 23 до 7 и могу внезапно укусить за нос прохожего.

 

Я бесконечно буду любить мои родные застенки, которые казались родным домом, а все окружающие – семьёй. И не важно, кем ты в этой семье слывёшь – любимчиком или последним изгоем. Вне её – обочина твоей жизни (нет).

 

Частенько прихожу мысленно в свои катакомбы. Особенно туда, где зарыла секрет. Зачем я это сделала? Нет, не для того чтобы вернуться. Уверена, что когда-нибудь на этом месте вырастет красивый песчаный холм, который покроется гравием и превратится в гору. И это будет именно та гора, которая сама придёт к Магомеду. Даже если в качестве оползня.

 

#zimаtatyana