Юным посвящается.
Вот и дом твой в четыре больших этажа,
Погружённый в ночное молчанье.
Ты хотела уйти, просто руку пожав,
Просто тихо сказав: -" до свиданья".
Но опять у ворот, не колеблясь ничуть,
В том, что это тебя только губит.
Не смогла, не сумела меня оттолкнуть
И не вытерла влажные губы. Машинально в прихожей снимала пальто,
Машинально садилась на койку.
Презирая себя, ненавидя за то,
Что не можешь быть сильной и стойкой.
Этот парень тобою совсем нелюбим,
Ты сама хорошо это знаешь.
Так зачем, почему вновь встречаешься с ним
И себя целовать позволяешь?
Неужели напрасными были мечты
Сохранить чистоты всю безмерность,
Для того человека, которому ты
Поклялась бы однажды на верность.
Трудно жить без большой и хорошей любви,
Трудно жить, когда в парках и рощах,
На рассвете хрустальной росой,
Соловьи соловьиное горло полощут.
Что мне делать? Совета спросить. У кого?
Сердце бьётся, как в крепком капкане.
Слушай сердце, слушай его,
Слушай сердце - оно не обманет.
Погружённый в ночное молчанье.
Ты хотела уйти, просто руку пожав,
Просто тихо сказав: -" до свиданья".
Но опять у ворот, не колеблясь ничуть,
В том, что это тебя только губит.
Не смогла, не сумела меня оттолкнуть
И не вытерла влажные губы. Машинально в прихожей снимала пальто,
Машинально садилась на койку.
Презирая себя, ненавидя за то,
Что не можешь быть сильной и стойкой.
Этот парень тобою совсем нелюбим,
Ты сама хорошо это знаешь.
Так зачем, почему вновь встречаешься с ним
И себя целовать позволяешь?
Неужели напрасными были мечты
Сохранить чистоты всю безмерность,
Для того человека, которому ты
Поклялась бы однажды на верность.
Трудно жить без большой и хорошей любви,
Трудно жить, когда в парках и рощах,
На рассвете хрустальной росой,
Соловьи соловьиное горло полощут.
Что мне делать? Совета спросить. У кого?
Сердце бьётся, как в крепком капкане.
Слушай сердце, слушай его,
Слушай сердце - оно не обманет.