«Первый фонарь, второй фонарь, третий фонарь, четвертый…» Дождь наотмашь хлестал ее по лицу, а она всё шла и шла вперед, так медленно, словно не было ни холодного дождя, ни пронизывающего ветра. Светло-серый плащ уже давно стал темно-серым и приобрёл оттенок асфальта, по которому она шла. Волосы её потемнели и свисали мёртвыми змеями. Руки - в карманы, голову – в плечи - ей было всё равно, как она выглядит, что о ней подумают случайные встречные, спасающиеся бегством от ливня.

Три дня назад они расстались. Разрыв вырвал из ее рук теплые переписки в мессенджерах, улыбающиеся фотографии с дурацкими подписями, бесконечные «любящие» смайлики и гифки. Целая вселенная прекратила свое существование, оставив на память только номер телефона, по которому теперь ни написать, ни позвонить. Бесполезный набор цифр – перечитываемый, ласкаемый девичьими пальцами и навсегда запечатленный в заплаканных серых глазах. Они не встретятся…

Она не хотела принимать жизнь без него. Первый день она не помнила совсем. На второй день в её объятом безумием сознании заклубились мысль о не-жизни без него. На третий день она решилась.

«Вода! Вода смоет всё! Мартин Иден смог, и я смогу. Не будет больше душащих горло слёз, не будет долбящих виски воспоминаний, не будет меня».

Вода любила её, и эта любовь была взаимной. Плавала она как шустрая выдра. Иногда казалось, что вода придавала ей особенные силы – очищающие и обновляющие. «Так почему бы не спрыгнуть с моста в Каменку? Тогда в следующей жизни я стану глупой рыбой Марти´ной».

«Пятый фонарь, шестой фонарь, седьмой фонарь, восьмой…Середина моста и самое глубокое место реки… Самая глубина» Скорее интуитивно, чем осознанно, она подняла глаза и увидела этого незнакомого парня, вышедшего навстречу с другой стороны моста. Косые росчерки дождя выхватили из серой стены ливня его фигуру, облаченную в черную косуху-худи и черные же спортивные джоггеры. Он появился внезапно ярким темным пятном посреди серого дождя, что заставило ее остановиться. Он замер лишь на мгновение. Глаза в глаза – и в них читалось всё. И отречённость, и вселенское всё-по-фиг, и невозможность всё вернуть обратно, и то, что «будет лучше без меня». Ей остро вдруг кольнуло грудь. Он усмехнулся уголком рта, то ли подмигнул ей, то ли моргнул от капли, попавшей в глаз, положил руку на парапет и, в одно мгновенье перемахнув ограждение, спрыгнул в моста в реку.

Тонна воды обрушилась на неё в один момент.

- Стой! - Царапая ладони и коленки о мокрый камень, она, зажмурившись, прыгнула вниз в бурлящий мутный поток разбухшей от ливня Каменки.

Он не умел плавать. Холодная вода, сомкнувшись над ним, поглотила всё его существо, отключила мозг и центр дыхания. Инстинктивно он сделал безуспешную попытку всплыть, когда две крепкие руки схватили его за одежду и потянули вверх, на воздух. Захлебнуться он не успел. Первый жадный глоток воздуха подействовал отрезвляюще. Он не понимал, он хотел умереть. Он уже попрощался и с жизнью, и с собой, и с той девчонкой на мосту…

Оглушенный шумом реки, он смотрел, как она, словно рыбка, беззвучно открывает рот. Не слыша ее голоса, он словно читал по губам. Реальность с её водопадом звуков накатила вместе с очередной волной.

- Ложись на спину! – кричала девчонка, хватая его за плечи. – На спину повернись!

Дождь, казалось, усилил звук вокруг. Он, впившись в неё ошалелыми глазами, беспомощно барахтался, пытаясь удержаться на плаву, а она потащила его за шиворот к берегу. Сорок метров борьбы с неспокойным потоком вымотали обоих.

Обессиленные борьбой с ливнем и рекой, они лежали на песчаном берегу. Ливень, словно в насмешку, начал стихать. Черная небесная «наковальня» удалялась влево к горизонту, и на смену ей сквозь голубые прорехи потянулись к земле прозрачные лучи бледного осеннего солнца. Дыхание выравнивалось, и мир вокруг стал наполняться новыми звуками. Перкуссия дождевых капель действовала теперь успокаивающе.

Он посмотрел в ее большие серые глаза. «Красивая». Как много хотелось сказать, спросить и в то же время пришла мысль, нужны ли тут слова?

Он улыбнулся:

- Научишь меня плавать?