Предыдущая глава: https://poembook.ru/poem/2275949

____________________________________________________________________________________

 

Я всё моргала и моргала, пытаясь восстановить зрение, но получалось пока плохо: темнота никак не желала отступать. Я вертела головой по сторонам, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь источник света, чтобы убедиться, что не ослепла, но по-прежнему ничего не видела. Ну что, в самом деле, ослепла, что ли?..

 

Так или иначе, с этим надо было что-то делать, и тогда я начала шарить вокруг себя руками, но снова ничего не получалось — я хватала лишь пустоту, и то, только одной, левой рукой, правую же абсолютно не чувствовала. Да и опора под ногами куда-то подевалась…

 

«Но так же не бывает! Нет!» — возопило сознание, и я буквально ощутила этот голос в своей голове как ощущаешь вспышку молнии сквозь сомкнутые веки, когда не видишь её, но не сомневаешься, что полыхнуло таки.

 

Но что-то ведь должно было всё-таки остаться, что-то, кроме этой эфемерной вспышки! Не могло же такого, в самом деле, случиться, что кто-то вот так пошутил, и в целой Вселенной отныне нет больше ни света, ни предметов, ни… Звуков?.. Я с надеждой прислушалась, и поняла, что и их тоже не было: абсолютная, звенящая тишина наполняла мир.

 

И тогда я заорала, вот просто надрывно взвыла, как раненый зверь, но и собственного крика тоже не услышала — да и как могла? Чтобы закричать и услышать, нужен ведь воздух, а его тоже, как и всего остального, не было! Только жуть, этакая чёрная и всеобъемлющая, навалилась и придавила к чему-то, чего тоже больше не было: по всему выходило так, что я умерла.

 

— Ну, хватит, хватит, не кричи так, всё уже закончилось, — этот голос, усталый, но всё же пытающийся успокоить меня, я словно не услышала, а ощутила кожей, и тогда в лёгкие ворвался вкусный и прохладный ночной воздух пополам с последождевой сыростью и рассеивающейся гарью, в уши — шелесты и шорохи близкого леса, ноги нащупали, наконец, земную твердь, и оказалось, что она там же, где и была, а глаза даже пришлось зажмурить, потому что свет звёзд на небе показался в первый момент донельзя ослепительным. — Как ты? Нормально? — спросил тот же голос, и я узнала его.

 

— Что… со мной?.. — захлёбываясь воздухом, сумела выдавить я. Язык не желал слушаться и заплетался. Вот что это было? Я как будто вдруг уснула и увидела кошмар, но при этом, приходя понемногу в себя, начинала понимать, что сон тут уж точно ни при чём.

 

— Ничего… Так бывает. Сейчас всё пройдёт, — глухо ответил на мои мысли Стас. — Лучше тебе?

 

Я, пока ещё не способная толком разговаривать, прислушалась к своим ощущениям. Ничего не болело, вроде бы… Видела и слышала я как и прежде. И чувствовала тоже: его ледяную руку в своей. Оказалось, что я всё так же продолжаю стоять посреди дороги, зачем-то задрав вверх голову и держа Стаса за руку. А потом сознание вновь отметило нечто, отчего-то до сих пор ускользавшее от него — детский плач. Или даже крик… Крик боли.

 

Боже мой, девочка же… Она что, в самом деле жива?!

 

— Помоги мне подняться, — спокойно, но по-прежнему устало попросил тем временем Стас.

 

Я с трудом, словно шея моя заржавела, опустила голову вниз, отведя взгляд от звёздного неба и посмотрела на него. Стас стоял на коленях перед лежащей на асфальте девочкой, глядя, кажется, на меня — больше рассмотреть я ничего не смогла, было слишком темно.

 

— Помоги же! — повторил он.

 

Я, скорее машинально, подала ему и вторую руку, потянула, чувствуя, как тело моё снова обретает гибкость и уверенность движений, но так или иначе, легко мне не показалось. Вспомнился мой супруг, которого я не раз таскала на себе домой с гулянок, вусмерть упившегося и почти нетранспортабельного. Вот так же мне не раз приходилось поднимать его с земли, когда он заваливался поорать песни… В Ваське было весу хорошенько за сотню, и потому поднять его было непросто, тем более, что подниматься он и не стремился. Стас весил поменьше, к тому же, изо всех сил старался мне помочь, но судя по всему было ему очень плохо, настолько, что воедино себя собрать невозможно, и потому толку от его усилий тоже было немного. Что ж, если он только что сделал то же самое, что и тогда, спасая Серёгу, то ничего удивительного. И я-то сумею в конце концов его поднять, но дальше-то что? Нам надо ехать, время и место для отходняка сейчас самое неудачное. Но ведь только благодаря ему девочка сейчас и жива… наверное.

 

Стас поднялся с третьей попытки, с трудом выпрямился, тяжело опираясь на меня, немного постоял.

 

— Бери её и неси в машину, — тяжело дыша, распорядился он, — и за руль… сама садись… Надо… отвезти её куда-нибудь… лучше всего, в больницу…

 

— А… остальные? — с дрожью в голосе спросила я, не смея обернуться туда, где догорали жуткие останки того, что совсем недавно ездило, а так же тех, кто на свою беду находился внутри… Придя в себя, я вдруг ощутила дикий ужас, словно с опозданием сообразив, где мы оказались и что произошло! Это, конечно, в сравнение не шло с той навалившейся на меня чёрной жутью, но и этот обычный, земной страх был ничуть не лучше того, потустороннего.

 

— Да нет никого больше, — уронил Стас, — одни трупы. Им всё равно уже.

 

— Может, «скорую» вызвать? — предположила я, стараясь его удержать: да уж, прежде надо его самого до машины довести, потом за ней вернуться… И перестать так паниковать, а то руки прямо ходуном ходят, а сердце почти в горле трепыхается.

 

— Куда вызвать? Ты знаешь где мы?.. — Стас повёл было рукой вокруг, одновременно попытавшись повысить голос, но тут же пошатнулся, снова хватаясь за меня, и руки его, надо сказать, тряслись не меньше, чем мои. Затем он глубоко вздохнул, стараясь успокоить дыхание. — Объяснять… дольше будем, — сдавленно продолжил он. — Поехали… Надо торопиться. Сообщим потом кому-нибудь, если раньше никто не наткнётся. — Он отпустил меня и неуверенно зашагал к машине. Я порывалась его поддержать, но не преуспела: не позволил. — Я сам… дойду. Бери её… Холодно тут валяться.

 

— Может, у неё такая травма, что и трогать нельзя? Хуже ведь сделаем… — не узнавая своего голоса, пролепетала я.

 

— Нет. Бери и неси в машину, — велел он, не оборачиваясь… Куда ж оборачиваться? Дошёл бы только, не рухнул бы…

 

Подавив собственную дрожь, я поспешила выполнить то, что мне приказали: опустилась на корточки, протянула к девочке руки, попыталась её поднять. Малышка, сжавшаяся на асфальте в комочек, прижала ручки к голове и кричала всё громче. Я склонилась ниже и, шепча «тише, тише, моя маленькая» осторожно подхватила её, от чего она взвизгнула, на миг буквально оглушив меня, но хотя бы не попыталась сразу вырваться, иначе бы я и не подняла её.

 

— Мама! Мамочка! — пищала девочка. — Мамочка, боли-и-ит! А-а-а-а!!!

 

Продолжая уговаривать, глупо обещая, что всё скоро пройдёт, я донесла её до машины, и эти несколько метров показались мне Марафонским забегом. Девочка оказалась тяжёлой, начала сопротивляться, оглушила криком, а мне от этого становилось всё страшнее. А ну как не довезу я её до больницы? А если умрёт она по дороге? Я же себе вовек не прощу! И да: что делать тогда? Посреди дороги её бросить — о нет, это вообще немыслимо! О, боже, ну что делать, кто подскажет? Стас-то мне сейчас не помощник: сам еле живой!

 

Некстати мелькнула идиотская мысль: а почему вот со мной ничего не случилось? Если верить тому, что я читала в любимой книге, мне же должно быть сейчас хуже, чем Стасу!.. Так нет ведь, странное и страшное состояние не только отпустило, но и прошло без следа за мгновение. А может, всё от того, что в реальности оказалось ещё хуже, и экстренная ситуация, как всегда, заставила собраться?

 

Я мгновенно одёрнула себя: ну при чём здесь это? В книге больше вымысла и сказки, в жизни всё по-другому. И вообще, что за идиотизм? Надо сейчас думать о том, как ехать и где искать больницу: понятия ведь не имею, где мы, да и не спросишь никого — глубокая ночь. И да: я, конечно, водитель, но далеко не асс. Да и с документами у нас настоящая печалька: права-то я с собой взяла, но страховки на машину нет никакой, даже самой лажовой и поддельной, как и техосмотра, а значит — один патрульный экипаж ГИБДД — и всё, нам конец! Если б ни это происшествие, Стас, я уверена, объехал бы все опасные места, да вот в нём-то всё и дело…

 

Оооо, я, кажется, нехило паникую! А ну-ка, взять себя в руки быстро!

 

Наверное, с этими мыслями я и садилась в машину, потому что как только передала несчастного ребёнка устроившемуся на заднем сидении Стасу, плюхнулась в водительское кресло и дрожащими руками попыталась вставить ключ в зажигание, совершенно неоригинально его уронив, он проговорил за моей спиной:

 

— Успокойся! Поезжай и ни о чём не думай.

 

— Я давно не ездила! Да и вообще, большие дороги — это не моё, я дальше своего посёлка нигде и не бывала!.. — призналась я с нотками истерики.

 

— Ничего. Ты вполне сносно водишь, я сам видел. И сейчас ночь, дорога пустая. Не волнуйся…

 

— А если девочка умрёт? — всхлипнула я.

 

— Не должна… Но всё равно, поторопись.

 

С четвёртого раза я завела машину и неуверенно, еле удерживая руль, тронулась с места. Страшно хотелось закурить, но я не могла себе этого позволить: им обоим, и Стасу, и девочке могло стать плохо от табачного дыма. Лучше потерпеть… Вот сдам малышку с рук на руки врачам или хоть кому-нибудь, и тогда покурю, на улице, под ночным небом, спокойно, расслабленно… Боже, помоги, пусть только она не умрёт! Пусть продолжает орать, как и сейчас, но только пусть останется жива!.. Пусть только оба будут живы.

 

— Стас, ты её там хоть держишь? — спросила я, прибавляя газу, а затем переходя на следующую передачу.

 

Но мой мужчина молчал.

 

— Стас! — позвала я громче.

 

— А? — словно очнулся он.

 

— Ты держишь девочку?

 

— Пока да, — ответил он тихо и слабо.

 

— Куда мне ехать?

 

Снова тишина.

 

— Стас! — взвизгнула я.

 

— Что?..

 

— Куда ехать?

 

— Ах, да… Пока прямо, километров семь. Запоминай! А то меня вырубает… — Послышался глубокий вздох того, кто отчаянно борется с дурнотой и какая-то быстро стихшая возня. — Потом свернёшь налево, затем, ещё через три километра — снова налево, там должен быть какой-то небольшой населённый пункт. А там… — Он снова судорожно вздохнул. — Найдёшь…

 

— Не урони её! — крикнула я.

 

— Не волнуйся… Думай только о дороге.

 

— Может, вперёд с ней пересядешь? — немного взяв себя в руки, спросила я.

 

— Нет. Тут, по крайней мере никто не упадёт… — последний слог Стас словно проглотил и окончательно умолк. Единственным звуком, который у меня остался, был теперь крик раненой малышки — только он и ничего больше, и вопила она всё истошнее, а меня от этого сжимала тисками паника, всё крепче, всё неотступнее…

 

Я взглянула в зеркало заднего вида, но нихрена там не увидела. Окликнула Стаса ещё раз — нет ответа, только девочка заходится криком. Чёрт! Чёрт!!! Жуть какая-то! А всё сама, дура, виновата: надо было сидеть на жопе ровно, а не переться неизвестно куда!

 

Я всё давила на газ, совершенно уже растерявшись и думая лишь об одном — что хуже быть просто не может, когда увидела то, что внезапно доказало мне обратное. Очередной взгляд в зеркало — и вот оно: позади мелькнули фары догоняющей меня машины. Тут же взвыла сирена и ослепительно вспыхнули мигалки, за мгновенье превратив ночную дорогу в голографическую феерию!

 

Несчастное сердце моё с размаху ухнуло прямиком в Преисподнюю — туда, откуда родом эти чер-рти! Ну словно чуют, когда у кого-то вот такая, как у нас, история, чуют — и летят на запах жареного.

 

— Водитель автомобиля ВАЗ двадцать один-ноль девять, государственный номер эр-восемь-ноль восемь-вэ-о, прижмитесь к обочине! — услышала я отданный искажённо-металлическим голосом приказ, и нажала на тормоз.

 

Ну что, трындец, надо думать?

 

Ну, а что же ещё? Он самый, собственной персоной. Вон он, в виде переливающейся всеми цветами радуги машины, остановился метрах в десяти от «девятки». Вон уже и дверь пассажирская отворилась, выпустив на свет Божий здоровенного увальня в салатовой жилеточке поверх формы… Увалень потянулся всем своим мощным телом и вразвалочку, вальяжно так, неторопливо помахивая своей знаменитой палочкой, пошёл в нашу сторону.

 

— Ста-а-ас! — жалобно протянула я, — всё, приехали мы! Гаишники!

 

На ответ я особо не надеялась, собираясь уже попросту уткнуться лицо в руль и от души порыдать — а чего тут ещё сделаешь? — но на моё плечо неожиданно легла его рука.

 

— А ну прекрати паниковать! — тихо, но вполне ровно и раздельно проговорил Стас почти мне в ухо, и я аж подавилась воздухом, который было набрала в грудь для предстоящих безудержных рыданий. — Слушай, что надо делать и запоминай! Попытка будет только одна.

___________________________________________________________________________________

Следующая глава: https://poembook.ru/poem/2380063