Я шёл...

Я шёл по пустыне. По белой пустыне снов. Или желаний. Или чаяний. Я ещё знал, чем отличаются чаянья от желаний. Я знал миллиарды оттенков слов. И я не знал ни единого слова. Я шёл быстро и в то же время не торопясь. Я шёл, не оглядываясь, ибо не умел ещё оглядываться. Я шёл, не сомневаясь, ибо не умел пока сомневаться. Я шёл, не задумываясь, но каждый шаг был мыслью. Я шёл.

Под ногами не было тверди – внизу простиралась бесконечность, сворачиваясь и шипя. Мне не было страшно. Каждый шаг отдавался гулким эхом. Мои ноги твёрдо вставали на пустоту воздуха. Я ощущал его жар и холод. Я шёл.

Шаги стучали по воздуху, и я наслаждался тишиной. Я ещё умел наслаждаться. Наслаждение было болью. Наслаждение было отчаянием человека, прочитавшего своё имя, не зная букв. Наслаждение лилось изнутри и освещало пространство. И я сам был этим пространством.

Вдалеке показалось дерево. Оно отбрасывало тень на мои ноги, хотя я ещё не подошёл к нему. Поскольку под ним не было земли, корни врезались в воздух, и я видел их и, думаю, мог бы потрогать. Я остановился. И дерево стало приближаться ко мне. Оно неслось с ожесточающей скоростью. Хотя, нет. Оно стояло в воздухе. Как и я. Зато пространство сжималось, примиряя с неотвратимостью встречи. Я не знал, хочу ли её. Я даже не знал, почему остановился. Но сомнений не было – встреча произойдёт. И пустота развалится.

И она развалилась. Развалилась, когда в моей руке оказался плод с того самого дерева. Дерево прошло сквозь меня, а плод остался: шар – мягкий и чуть шероховатый, чтобы можно было ощутить его присутствие. Чтобы он не выскользнул из руки. Правой или левой? Откуда я взял эти понятия? Передо мной было две дороги. Две – одна над другой, одна рядом с другой. И я шёл по ним. Шёл во все стороны и оставался на месте.

Вихрем закрутились звуки: фиолетовые, лиловые, оранжевые, розовые, золотые, белые, жёлтые, треугольные, железные и каменные. Картины сменяли одна другую: высокие и звонкие, глухие и низкие, минорные и мажорные, модуляция застигала врасплох, тональности менялись в одну секунду. Но я понимал, что их нет. Как нет жёлтого звука шагов по воздуху. Есть только моя рука (правая или левая?) и этот плод.

Звон в ушах мог бы оказаться голосом Кого-то, Кто советует, что делать дальше. Но голоса не было. Я знал это. Я не знал, что такое «Кто-то». Но я ощущал всю абстрактность этого понятия. Не было никого. Не было даже дерева – оно не прошло сквозь меня, оно вошло внутрь моего тела и там осталось – скуля и возвещая восторг. И плод был мною, и я был водой у меня под ногами. Водой диезов и бемолей бегущей и меняющейся картины. Водой золотых звуков и лиловых вздохов. Водой, отдающей себя.

Я хотел крикнуть. Но я и так кричал! Тишина была заполнена моим голосом. Только моим – расщеплённым на миллиарды оттенков, тембров, интонаций. Капли звука сливались в один широкий поток. Я говорю «широкий» – потому что не вижу его края и знаю: края нет.

Впереди я увидел дверь. Собственно, она всегда была здесь. Я обошёл её несколько раз, пока шёл вперёд. Но сейчас она встала передо мной неопровержимым фактом. И я понял, что там – за ней – не будет ничего, потому что пустота исчезнет. И появлюсь я.

Я знал, что появлюсь, хотя ещё не успел исчезнуть. Я знал, что это ружьё заряжено и попадёт точно в цель. Дверь должна была открыться. Я пробовал открыть её взглядом. Или мне только казалось? Я шёл. А она стояла передо мной – такая же, как прежде.

Я поднял руку и надкусил плод. По мне побежало тепло. Я отличил правую руку от левой. И я почувствовал боль. Боль разливалась по телу, отделяясь от наслаждения. Боль смывала оцепенение. Наслаждение дарило надежду. Неведомое доселе чувство – ожидание будущего – укрепляло боль, но и дарило радость: я различал и их. Теперь я мог отличить одно от другого. Это странное ощущение. Как будто ты кому-то что-то должен. И Кто-то спросит с тебя потом. Как будто ты – не дерево и не воздух.

Странно. Нелепость ощущений так увлекла всё тело, что я разбил надкусанный плод о дверь, и она открылась.

 

Белый свет. Белый халат. Озноб. Я попытался что-то сказать, но понял, что не умею – ведь здесь говорят словами. Я не привык к этому. Я забываю, как говорит... Кто-то... Скоро мне дадут имя. Скоро меня научат словам.

 

 

13 декабря 2016 года