КОЛЕЧКО Часть 5-я

 

 

 

После обеда, сняв копии с протоколов допроса Корнея, Мирры Конрадовны и протокола опознания кольца, Исидор Кириллович направился в КПЗ, чтобы подробно допросить Измаила. При его допросе Исидор Кириллович применил свой излюбленный приём: предоставление для ознакомления допрашиваемому материалов, которые изобличали в совершении преступления. Этот приём он начал применять, будучи ещё молодым следователем. Не думая о последствиях, он предоставлял подлинные документы. Но после одного случая он стал давать для ознакомления только копии, так как однажды один рецидивист, ознакомившись с протоколом допроса важного свидетеля, быстро порвал его на мелкие кусочки и стал их глотать. В те далёкие годы протоколы писались, даже не шариковой ручкой, которых ещё не было и в помине, а авторучкой, заправленной чернилами. Было приложено много труда, чтобы записать показания на двенадцати страницах, которые арестованным по подозрению в убийстве своей матери, были уничтожены в один миг.

Когда в следственный кабинет КПЗ конвоиры ввели Измаила, Исидор Кириллович назвал свою должность, имя и отчество, разрешив тому так к нему обращаться, а при нежелании, мог по традиции зэков называть его «гражданином начальником». Положив на стол пачку дорогих импортных сигарет, Исидор Кириллович сказал Измаилу, что тот может ими пользоваться, как своими, и излагать свою биографию.

Выслушав короткую биографию, из которой Исидор Кириллович узнал о семиклассном образовании Измаила и неоднократных судимостях, спокойно проговорил: «Вижу, что ты мужик толковый, прошедший огонь, воду, медные трубы и попавшему мне в зубы. Даю тебе для ознакомления материалы дела, изобличающие тебя в убийстве молодой женщины по имени Марта. Скоро будет отпечатано заключение судебно-медицинской экспертизы, которая, как мне сказали медицинские эксперты по телефону, подтвердила, что частицы кожи и крови, обнаруженные под ногтями твой жертвы, принадлежат тебе. Сейчас можешь мне поверить на слово. Через пару дней предоставлю тебе экспертизу для ознакомления. Вог тебе бумага и ручка. Не спеша, собственноручно напиши, как и почему совершил убийство. Твоё чистосердечное признание мною будет отражено в обвинительном заключении, как смягчающее вину обстоятельство, которое суд согласно закону обязательно учтёт, назначая меру наказания. Ты вправе не признавать себя виновным и даже отказаться от дачи показаний, которые, кстати, как доказательства твоей вины, меня не интересуют, так как по твоему делу их, как говорят, выше крыши. Но суд, видя твоё нелепое упорство в отрицании вины, когда она доказана, может влепить срок на всю катушку, как неоднократно судимому, пытавшемуся следствие ввести в заблуждение, не делавшему должных выводов. Так что, твоя дальнейшая судьба в части отсидки за содеянное, зависит от твоего поведения на следствии. Это придумал не я, а нормы права, заложенные в уголовно-процессуальном кодексе. Если говорить честно, то я даже был бы рад, если бы ты вообще отказался давать показания, и я бы время, потраченное на тебя, использовал с пользой для другого дела, где действительно надо поломать голову, чтобы добыть нужные доказательства». Измаил, не дождавшись окончания убедительной речи следователя, склонившись над столом, и постоянно вытирая выступающий на лбу пот, стал старательно выводить плохо поддающиеся предложения, иногда обращаясь к Исидору Кирилловичу, как правильно написать то или иное слово.

От долгого сидения на табуретке, привинченной к полу, у Исидора Кирилловича затекли ноги. Он поднялся, прошёл по кабинету из угла в угол, и подойдя к окну, защищённого мощной металлической решёткой, стал смотреть на видневшуюся узкую полоску неба, по которому медленно плыли первые облака наступившей осени, и думать, как отблагодарить жену, неожиданно помогшей раскрыть тяжкое преступление, которое всколыхнуло всех жителей города.

Хотя Измаил долго трудился над своим признательным показанием, Исидор Кириллович терпеливо ждал его окончания. Он часто прибегал к такому методу допроса. Иногда при слабых доказательствах вины, обвиняемые свои показания меняют в суде, или полностью от них отказываются. Часто такую идею им подсказывают недобросовестные защитники. Как правило, подсудимые ссылаются на то, что невнимательно читали показания, записанные следователем, или вообще не читали, и не думая о последствиях, поставили свою подпись. При собственноручно написанных показаниях, отказаться от них становится сложнее.

Как только Измаил, взяв из пачки очередную сигарету, окончил писать, Исидор Кириллович стал внимательно читать вкривь и вкось исписанные листочки, порой останавливаясь на неразборчиво написанном слове. Надо отдать должное Измаилу за подробное описание совершённого преступления.

Освободившись последний раз из мест лишения свободы, возвратился, как всегда, к жене, которая верно ждала его после каждой отсидки, не позволяя мужчинам за ней ухаживать. Уехали из своего города, так как Мирре Конрадовне было из-за непутёвого мужа стыдно перед соседями, родными и близкими. Дочь, откровенно не желавшая иметь такого отца, категорически отказалась переезжать куда-либо с родителями. Даже была рада, что её оставили в покое. Измаил, как многие бывшие заключённые, выйдя на свободу, первое время не находил себе места, трудно привыкая к новой обстановке, где жизнь протекала совсем не так, как за колючей проволокой. И хотя Мирра Конрадовна, счастливая от возвращения мужа, делала всё возможное, чтобы ему угодить, Измаил постоянно находил повод, чтобы было к чему придраться. Он явно скучал по своим дружкам, с которыми много лет провёл в зоне. Не раз подумывал о том, с кем бы встретиться из тех, кто раньше его вышел на свободу, чтобы поговорить по душам, медленно попивая чефир, чай, заваренный зэковским особым способом.

В тот вечер его почему-то всё раздражало. Может быть, повлиял изрядно выпивший самогон, которым его на рынке угостили случайно познакомившиеся с ним мужики, явно побывавшие в местах, не столь отдалённых. Дома на столе его ожидала бутылка водки и вкусно пахнувший борщ. Но когда он после опрокинутого стакана водки, нехотя, хлебанул пару ложек борща, который ему любезно поднесла улыбающаяся и изголодавшаяся по мужской ласке жена, полу обнажённой грудью коснувшись его лица, Измаил вскипел. «Ты дашь мне пожрать спокойно,- заорал он, прежде, чем тащить в постель?» Не обращая внимания на смиренно опустившую руки жену, Измаил, резко отодвинув от себя тарелку с выплеснувшимся борщом, подбежал к тумбочке, и достав из ящичка несколько крупных купюр, сунул в глубокий карман брюк вместе с начатой бутылки водки. Не забыв заложить сзади за пояс заточку, сделанную им из простой длинной отвёртки, Измаил выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью. На дворе уже была ночь. Прохожих на улице становилось всё меньше. Все спешили по домам. А Измаил бесцельно шёл вперёд, не думая, где и когда нужно остановиться. Он замедлил свой шаг, оказавшись перед длинной каменной лестницей, ведущий на гору Митридат. От нечего делать, он, медленно поднимаясь, и часто останавливаясь, чтобы перевести дух, стал считать ступени. Когда их оказалось больше четырёх сот, и они закончились, Измаил оказался недалеко от памятника погибшим воинам. Пройдя мимо него, и миновав, Вечный огонь, Измаил пошёл в сторону немецкого дота. расположенного на одной из вершин горы. Путь освещала, закрываемая временами тучами, полная луна. Добравшись до военного сооружения, Измаил уселся на большой валун, расположенный возле заросшего дерезой входа в дот. Было ещё по-летнему тепло. А засыхающие травы, теряя свою бархатистость, прощаясь с летом, пахли ещё больше, чем летом, слегка дурманя голову. Допив жадными глотками водку, Измаил, поднявшись с валуна, размахнулся и бросил далеко вниз пустую бутылку. Сколько он потом просидел на камне, сохранившим дневное тепло, он не мог сказать, так как все его мысли были заняты воспоминаниями об исковерканной, прошедшей в лагерях жизни, и невесёлыми думами о будущем. Его размышления прервали раздавшиеся голоса мужчины и женщины, которые дошли до дота с противоположной стороны и остановились. В ночной тишине Измаил чётко слышал их каждое слово и прерывистое дыхание. «Повезло, - подумал он. Сейчас стану свидетелем того, как парочка будет заниматься любовью».

Подняв с земли найденный кусок тяжёлой ржавой железки, чтобы в случае чего, можно было ею защищаться, Измаил, не выдавая своего присутствия, осторожно, по-кошачьи, стал обходить дот. Выглянув из-за него, увидел, как мужчина одевает на шею женщины цепочку. Натренированным глазом он сразу обратил внимание, как при лунном свете в серёжках женщины переливаются камешки, которые Измаил принял за бриллианты. Такая удача, когда жертва оказывается в безлюдном месте, грабителя посещает редко. «С бабы я смогу снять цацки, когда нейтрализую её мужика, довольно крупного телосложения»,- подумал Измаил, в два беззвучных прыжка, оказавшись за спиной мужчины. Не раздумывая, железкой он нанёс ему сильный удар по затылку, от которого тот упал, как подкошенный, не издав ни звука. Увидев перед собой незнакомого мужчину, отбросившего железку в сторону, женщина, схватившись за голову обеими руками, заверещала так, что у Измаила заложило уши. «Сейчас, на дикий крик скаженной бабы сбегутся люди, и я снова окажусь в тюрьме», - как набат прозвучало в голове Измаила, забывшего, что вокруг ни души. Привычным движением выхватив из-за пояса заточку, Измаил по рукоятку всадил в живот, ни на секунду не умолкающей женщины. После полученного удара женщина перестала кричать, оставаясь стоять. Она даже успела напавшего обеими руками схватить за шею, больно царапая её длинными острыми ногтями. Измаил, легко оторвав пальцы женщины от шеи, схватил её за тонкую шею и так сдавил крепкими сильными пальцами, что почувствовал, как хрустнуло горло. Жертва с открытым ртом стала медленно оседать. Когда она коснулась коленями земли, Измаил толкнул её от себя, и она упала на спину, уставившись широко раскрытыми глазами на небо. Женщина была мертва. Измаил, не мешкая, быстро снял с убитой серёжки, продолжавших маняще сверкать, а также колечко и цепочку. Сунув золотые изделия в карман, а заточку, предварительно вытерев о траву, заложив за пояс, Измаил, не оглядываясь, стал быстро отходить от трупа, прихватив с собой окровавленную железку, чтобы не оставлять следов преступления. Но затем вернулся к продолжавшему недвижимо лежать мужчине, чтобы обшарить карманы брюк. Деньги нашёл в заднем кармане. По горе, то поднимаясь на её возвышенности, от опускаясь, двинулся в сторону автотрассы, ведущей в столицу Крыма. По дороге, сильно размахнувшись, Измаил выбросил далеко в сторону железку и заточку.

Окончание следует