Жених
Вольное изложение некоторых событий из романа Генрика Сенкевича "Потоп".
Прекрасней панны Александры на сотню вёрст в округе нет —
Добра как ангел, благонравна. Её растил суровый дед
И воспитал в ней твёрдость духа, любовь к Отчизне, и она
Верна была его заветам и слову данному верна.
Скончался старый пан, назначив соседей ей в опекуны —
Мелкопоместные дворяне пускай бедны, зато честны.
Он внучке отписал именье и выйти замуж повелел,
Сам сговорив её когда-то за сына друга. Что ж, удел
Такой нимало нашу панну не опечалил: мудрый дед
Оставил выход. Может статься, жених, которого пять лет —
А может быть, гораздо дольше — в глаза не видела она,
Уронит честь иль не по нраву придётся ей. Тогда вольна
Мирскую жизнь отринуть панна и удалиться от тревог,
Уйдя в монашки… Но пока что не время выбора. Не мог
К своей невесте наречённой никак приехать славный пан:
Ему то служба, то забавы — соседей задирать. Он пьян
Свободой дерзкой был, и воля ему казалась слаще ласк
Любой прелестной панны; в поле он ветром был. Но как-то раз
Он всё же вспомнил обещанье и в путь с ватагою дружков
Пустился к панне Александре. На ней жениться был готов
Он наконец; прижали крепко его судебные дела
За разорение соседей. О нём недобрая молва
Вперёд бежала, только панна решила рассудить сама —
Ей разобраться в человеке достанет сердца и ума.
Приехал он. В корчме оставил своих друзей-сорвиголов
И в дом невесты заявился: «Ну, вот он я! Гляди, каков!»
Пан был хорош. Орлиным взором смотрел из-под густых бровей,
Усы крутил предерзко, плечи — почти что в ширину дверей —
Покрыты шубою богатой. Хоть шапку догадался снять!
Играют перстни, золотая у карабелы рукоять.
Смутилась панна, покраснела, но гостя чинно приняла
И, робость преодолевая, его спросила про дела.
Дела-то — дрянь, но Александре он про другое говорит:
Что он сражён её красою, что от души благодарит
Он пана старого за внучку; что если б только раньше смог
Он из столицы отлучиться, то уж давно бы был у ног…
В его словах почти всё — правда, и тает сердце молодца
При виде панны благородной. Хотя венчального кольца
Ещё на пальчик не надето, её он мнит уже своей —
Поправ приличия, целует, — и обещает ей друзей
Представить завтра. Видит панна, что полыхает в нём огонь,
И загорается ответно… Сгоришь до пепла — только тронь
Ты тот огонь, решив погреться… Но завершается визит —
Готовить завтрашнюю встречу к друзьям оставленным спешит
Наш пан. И что же он находит в той богом проклятой корчме?
Всё в ней разгромлено, вповалку лежат, уже окоченев,
Тела друзей, один лишь стонет… Вбежал, прижал того к груди
И вздох его последний ловит и шёпот: «Анджей, уходи…»
Взвыл волком пан! Без слёз заплакал... Но не в характере его
Бездельно скорби предаваться — и вот он, с саблей наголо,
Бежит во двор искать виновных, а там виновные стоят —
Мелкопоместные дворяне в неровный выстроились ряд.
Выходит старший: «Проше пана, то не убийство — честный бой.
Хотите, здесь и похороним, а то велите их домой
Отправить…» — «Что?! — пан ликом страшен. — Да я вас всех сотру с земли!»
Ему спокойно отвечают: «Не с теми дружбу вы свели.
Средь бела дня, напившись пьяны, глумиться стали — в образа
Стреляли, женщин обижали и похвалялись, что гроза
Они всей Речи Посполитой. И вызов первый был от них.
Так по заслугам получили!» Пан Анджей, словно на чумных,
Взглянул, в седло немедля взвился и в деревеньку полетел,
Туда, где свой обоз поставил — в обозе сотня не у дел
Его ватажных отиралась. Поспешно в путь до городка
Они пустились; три усадьбы успели подпалить, пока
Их не рассеяли по полю как просо, татям дав отпор.
Сам пан легко в плечо был ранен. Глухою ночью, словно вор,
Пробрался к панне Александре и на колени перед ней
В кафтане рваном, опалённом, в крови: «Ты — свет моих очей!
Уедем!» Панна побелела, хотела молвить… в этот миг
Раздался громкий стук в ворота, проснулись слуги. Топот, крик:
Примчалась шляхта, опасаясь, что к ней ворвался лиходей.
Она к ним вышла, смотрит строго на вкруг собравшихся людей.
Паны взволнованы — спешили, чтоб подопечную спасти.
Она же, дрожь сдержать не в силах, платочек комкает в горсти.
«Панове, что могло случиться, коль в этот час я вижу вас?
Напали шведы? Из столицы об ополчении приказ?»
Вот тут понадобилась панне вся сила духа: про корчму
И про пожары, про погибших ей рассказали. «Не пойму,
Как вы могли решить, панове, что он укрылся у меня?
Что я дала приют убийце? Вчера ещё при свете дня
Уехал, больше не встречала». Простилась шляхта, по домам
Отправилась… Душа у панны болит — какой же стыд и срам,
Ведь солгала! И виновата она пред богом и людьми.
Идёт назад в свою светёлку и говорит: «Коня возьми,
Пан Анджей. Уезжай отсюда, беги, покуда хватит сил.
Тебя на горе полюбила, и вид твой мне теперь постыл —
Твои в крови по локоть руки, в крови моих опекунов!»
Склонился пан в земном поклоне, за двери вышел — был таков.
…А панна плакала ночами, себя за слабости коря,
И вклад готовила богатый для ближнего монастыря.
Распоряжаясь по хозяйству, вершила сотни разных дел
И каждый божий день молилась. Молилась: «Лишь бы уцелел!..»
22.04.2018
