любовь и гений
для Л.В.
Любовь и гений… смысла нету, их совмещать. Хоть пей, хоть пой… душа уставшего поэта скудна и злобна. "Просто боль", пронзившая "простую память", не может разделить на два – ни "до", ни "после" – между снами и серой бытностью… Едва… едва ли ругань у аптеки, из слов, растраченных зазря, растает в недочеловеке, как лед в стакане вискаря. Скорее гнев, сменив на жалость в дыму дешевых сигарет, он на листок, как на скрижали, исторгнет "Новый (свой) Завет". Приняв и грязные постели, и недорезанный лимон за знаки свыше. В самом деле – блажен, затравлен, ущемлен, но не раздавлен… льются строчки по венам пройденных дорог. Он наставляет, он пророчит, ведет себя, как полубог, забыв, что в темной подворотне и был зачат, и был рожден. Он гений… чист и первороден и будет признанным вождем… и наплевать на раскладушку, на парусник, на детский плач…
Любовь ломалась, как игрушка, ножи точила, как палач, и, распластав святое лоно своих Марий и Магдалин, вокзально, рыночно, вагонно, валялась пьяная в пыли. Сглотнув слюну, раз дамы сыты и счет оплачен за десерт, растила новую Лолиту да пару-тройку шведских Герд. Плела петлю под абажуром, не зря же пустовал крючок... Вообще, вела себя, как дура – самовлюбленно, горячо… что суета, почистив перья и распушив облезлый мех, к ней нанималась в подмастерья, делить весь мир на смех и грех…
Приняв за чистую монету пронумерованность сердец, не буду спорить… (есть котлеты, есть мухи… и еще "писец"). Но перелистывая лица, как завалявшийся журнал, порой так хочется напиться. И лучше б яду, не вина. Ведь все разделено по квотам и перепродано стократ… от гения до идиота – шажок, вперед или назад – не важно, лишь бы по указке в любовь укутанных небес…
Смотри, дружок, "В гостях у сказки" с субтитрами…
И даже – без…
Любовь и гений… смысла нету, их совмещать. Хоть пей, хоть пой… душа уставшего поэта скудна и злобна. "Просто боль", пронзившая "простую память", не может разделить на два – ни "до", ни "после" – между снами и серой бытностью… Едва… едва ли ругань у аптеки, из слов, растраченных зазря, растает в недочеловеке, как лед в стакане вискаря. Скорее гнев, сменив на жалость в дыму дешевых сигарет, он на листок, как на скрижали, исторгнет "Новый (свой) Завет". Приняв и грязные постели, и недорезанный лимон за знаки свыше. В самом деле – блажен, затравлен, ущемлен, но не раздавлен… льются строчки по венам пройденных дорог. Он наставляет, он пророчит, ведет себя, как полубог, забыв, что в темной подворотне и был зачат, и был рожден. Он гений… чист и первороден и будет признанным вождем… и наплевать на раскладушку, на парусник, на детский плач…
Любовь ломалась, как игрушка, ножи точила, как палач, и, распластав святое лоно своих Марий и Магдалин, вокзально, рыночно, вагонно, валялась пьяная в пыли. Сглотнув слюну, раз дамы сыты и счет оплачен за десерт, растила новую Лолиту да пару-тройку шведских Герд. Плела петлю под абажуром, не зря же пустовал крючок... Вообще, вела себя, как дура – самовлюбленно, горячо… что суета, почистив перья и распушив облезлый мех, к ней нанималась в подмастерья, делить весь мир на смех и грех…
Приняв за чистую монету пронумерованность сердец, не буду спорить… (есть котлеты, есть мухи… и еще "писец"). Но перелистывая лица, как завалявшийся журнал, порой так хочется напиться. И лучше б яду, не вина. Ведь все разделено по квотам и перепродано стократ… от гения до идиота – шажок, вперед или назад – не важно, лишь бы по указке в любовь укутанных небес…
Смотри, дружок, "В гостях у сказки" с субтитрами…
И даже – без…
