ВЫХОДНЫЕ В КЕРЧИ (окончание))

Утром меня разбудил голос Люды.

- Лёша, вставай. День на дворе.

Я притворился спящим и следил за ней сквозь ресницы.Она наклонилась

ко мне ниже, погладила по щеке.

- Проснись, соня.

- Попалась!!!

Она забилась в руках, попыталась вырваться, но потом ослабла, губы её

открылись навстречу моим, тонкие пальчики запутались в моих волосах.

Я целовал её глаза, руки, синюю жилку на виске.

- Солнышко, татарочка моя, звёздочка.

С моря послышался какой-то шум, коротко вякнула сирена. Люда выпустила

мои волосы, прислушалась.

- Катер за папой пришёл.

Она встала, поправила халатик и ушла за дом. Я полежал немного и тоже

стал одеваться. Умылся водой из под крана, растёрся полотенцем. Люда проводила

отца и позвала завтракать. Я уминал бычков со сковороды,а она сидела напротив

и смотрела на меня не моргая. Этот взгляд мне не нравился. Так смотрит мать

на взрослеющего сына.

- Ты что, Люд?

Она улыбнулась и махнула ладошкой.

- Да так что-то. Ты отдыхай, сходи искупайся, а я займусь делами, пока отца

дома нет.

Отдыхать одному не хотелось, и я взялся ей помогать. Сначала только мешался,

но затем приспособился. Вытащил стиралку на улицу, соединил с розеткой, принёс

воду. Мы даже разговаривать успевали.

- Как вы здесь живёте? Водопровод временный, электропроводка временная.

Зимой у вашей печки околеешь.

- У нас квартира в городе.На лето сдаём квартирантам, а сами сюда, как на дачу.

Дом от рыбаков достался. Артель ликвидировали, всё побросали.

- А мама где?

- Мама умерла пять лет назад. Рак крови.

Я эаткнулся, но вскоре опять полез с вопросами.

- Папа у тебя такой пожилой.

- Мама на двадцать лет моложе была. Она его в госпитале нашла, умирающего.

Год выхаживала, отбила у смерти. Он белорус, в войну всех родных потерял. И мама одна.

- А мама почему одна?

- В сорок четвёртом всех татар выселили, а мама в госпитале работала, про неё

забыли. А я появилась, когда уж и ждать перестали.

Люда засмеялась.

- Ты знаешь кто я по паспорту? Феодосия. Богом данная.

- А Люда?

- Я сама себе имя придумала. На другое не стала отзываться. В школе дразнили -

Федя, Федора.

Со стиркой закончили, и Люда занялась уборкой. Я всё - таки сходил искупался.

Когда вернулся, она хлопотала у плиты.

- Лёш, тебе что сготовить? Ты что любишь?

- Что угодно, но повкуснее и побольше.

- Тогда азу по татарски. Не зря ты меня татарочкой называл.

Я подошёл и поцеловал её в завиток за ухом. Она погрозила мне поварёшкой.

- Совсем испортился. Что я твоему бригадиру скажу?

 

После обеда Люда заставила меня одеться "прилично" и сама принарядилась

Даже глаза подвела, хотя они и без того в пол лица.

- В посёлок пойдём, в магазин. А то папа без меня одной рыбой будет питаться.

До посёлка добирались почти час по каким-то партизанским тропам, наконец

вышли на асфальт. Посёлок, как посёлок. Двухэтажные дома, киоски, скверик,

скамейки, фонтанчик. Люда повисла на моей руке и здоровалась со всеми

встречными. Ей охотно отвечали. Кое как добрались до магазина.Я задержался на

крыльце и осмотрелся. Так и есть, мы сделали круг. Вот лиса.

Набрали всякой всячины полную сумку. Я хотел заплатить, но Люда не позволила.

Она уже прятала деньги в кошелёк, когда в магазин в окружении трёх девчонок

ввалился парень лет двадцати пяти. Широкоплечий, русоволосый, с нагловатыми

глазами. Люда дёрнулась, как от удара током, засуетилась и, вдруг, заканючила.

- Лёшенька, купи мне шоколадку, - и стрельнула глазами в сторону парня.

Я тоже посмотрел. Ну, здравствуй, Вова.

Протянул деньги продавцу.

- Шоколадку мне.

- Какую.

- Любую. И коробку конфет.

Мы отошли метров десять от крыльца, когда услышали.

- Шкаруба. Богом данная, тормози.

Люда съёжилась, отпустила мою руку.

- Ну, чего тебе?

- Ты что же, Шкаруба, вчера приехала , а в гости не зашла?

Он стоял в метре от нас, засунув руки в карманы. Непростительная ошибка.

Но я ещё надеялся на мирный исход.

- Парень, отвяжись, а?

- Слиняй, пацан. С тобой не разговаривают.

И он сплюнул мне под ноги. Самарские задворки не оранжерея, и разговаривать

я не собирался. Врезал ему ногой в колено с доворотом. Он взвыл и покатился

по асфальту. На месяц костыль ему обеспечен. Люда бросила коробку и кинулась

к нему.

- Вова, что с тобой? Тебе больно?

- Уйди, сука, убью. Обоих убью.

Я повернулся и пошёл к морю. Чтобы не ударить ещё раз. И не обязательно Вову.

 

Люда нашла меня вечером. Села рядом. Помолчали.

- Нельзя так. Он же тебе ничего не сделал.

- Сделал. И больнее, чем я ему.

Опять помолчали.

- Нельзя так с человеком.

- А со мной так можно? Ты меня зачем сюда приволокла? Вове доказать, что

без него обойдёшься? А обо мне ты подумала? Я без тебя обойдусь?

 

Через неделю моя командировка закончилась. На автобус в аэропорт меня провожал

Фарфура. Неловко потоптавшись у дверей, сунул мне конвертик.

- Вот, безбашенная просила передать.

Так он и лежит в альбоме до сих пор, не распечатанный.