ВЫХОДНЫЕ В КЕРЧИ (окончание))
Утром меня разбудил голос Люды.
- Лёша, вставай. День на дворе.
Я притворился спящим и следил за ней сквозь ресницы.Она наклонилась
ко мне ниже, погладила по щеке.
- Проснись, соня.
- Попалась!!!
Она забилась в руках, попыталась вырваться, но потом ослабла, губы её
открылись навстречу моим, тонкие пальчики запутались в моих волосах.
Я целовал её глаза, руки, синюю жилку на виске.
- Солнышко, татарочка моя, звёздочка.
С моря послышался какой-то шум, коротко вякнула сирена. Люда выпустила
мои волосы, прислушалась.
- Катер за папой пришёл.
Она встала, поправила халатик и ушла за дом. Я полежал немного и тоже
стал одеваться. Умылся водой из под крана, растёрся полотенцем. Люда проводила
отца и позвала завтракать. Я уминал бычков со сковороды,а она сидела напротив
и смотрела на меня не моргая. Этот взгляд мне не нравился. Так смотрит мать
на взрослеющего сына.
- Ты что, Люд?
Она улыбнулась и махнула ладошкой.
- Да так что-то. Ты отдыхай, сходи искупайся, а я займусь делами, пока отца
дома нет.
Отдыхать одному не хотелось, и я взялся ей помогать. Сначала только мешался,
но затем приспособился. Вытащил стиралку на улицу, соединил с розеткой, принёс
воду. Мы даже разговаривать успевали.
- Как вы здесь живёте? Водопровод временный, электропроводка временная.
Зимой у вашей печки околеешь.
- У нас квартира в городе.На лето сдаём квартирантам, а сами сюда, как на дачу.
Дом от рыбаков достался. Артель ликвидировали, всё побросали.
- А мама где?
- Мама умерла пять лет назад. Рак крови.
Я эаткнулся, но вскоре опять полез с вопросами.
- Папа у тебя такой пожилой.
- Мама на двадцать лет моложе была. Она его в госпитале нашла, умирающего.
Год выхаживала, отбила у смерти. Он белорус, в войну всех родных потерял. И мама одна.
- А мама почему одна?
- В сорок четвёртом всех татар выселили, а мама в госпитале работала, про неё
забыли. А я появилась, когда уж и ждать перестали.
Люда засмеялась.
- Ты знаешь кто я по паспорту? Феодосия. Богом данная.
- А Люда?
- Я сама себе имя придумала. На другое не стала отзываться. В школе дразнили -
Федя, Федора.
Со стиркой закончили, и Люда занялась уборкой. Я всё - таки сходил искупался.
Когда вернулся, она хлопотала у плиты.
- Лёш, тебе что сготовить? Ты что любишь?
- Что угодно, но повкуснее и побольше.
- Тогда азу по татарски. Не зря ты меня татарочкой называл.
Я подошёл и поцеловал её в завиток за ухом. Она погрозила мне поварёшкой.
- Совсем испортился. Что я твоему бригадиру скажу?
После обеда Люда заставила меня одеться "прилично" и сама принарядилась
Даже глаза подвела, хотя они и без того в пол лица.
- В посёлок пойдём, в магазин. А то папа без меня одной рыбой будет питаться.
До посёлка добирались почти час по каким-то партизанским тропам, наконец
вышли на асфальт. Посёлок, как посёлок. Двухэтажные дома, киоски, скверик,
скамейки, фонтанчик. Люда повисла на моей руке и здоровалась со всеми
встречными. Ей охотно отвечали. Кое как добрались до магазина.Я задержался на
крыльце и осмотрелся. Так и есть, мы сделали круг. Вот лиса.
Набрали всякой всячины полную сумку. Я хотел заплатить, но Люда не позволила.
Она уже прятала деньги в кошелёк, когда в магазин в окружении трёх девчонок
ввалился парень лет двадцати пяти. Широкоплечий, русоволосый, с нагловатыми
глазами. Люда дёрнулась, как от удара током, засуетилась и, вдруг, заканючила.
- Лёшенька, купи мне шоколадку, - и стрельнула глазами в сторону парня.
Я тоже посмотрел. Ну, здравствуй, Вова.
Протянул деньги продавцу.
- Шоколадку мне.
- Какую.
- Любую. И коробку конфет.
Мы отошли метров десять от крыльца, когда услышали.
- Шкаруба. Богом данная, тормози.
Люда съёжилась, отпустила мою руку.
- Ну, чего тебе?
- Ты что же, Шкаруба, вчера приехала , а в гости не зашла?
Он стоял в метре от нас, засунув руки в карманы. Непростительная ошибка.
Но я ещё надеялся на мирный исход.
- Парень, отвяжись, а?
- Слиняй, пацан. С тобой не разговаривают.
И он сплюнул мне под ноги. Самарские задворки не оранжерея, и разговаривать
я не собирался. Врезал ему ногой в колено с доворотом. Он взвыл и покатился
по асфальту. На месяц костыль ему обеспечен. Люда бросила коробку и кинулась
к нему.
- Вова, что с тобой? Тебе больно?
- Уйди, сука, убью. Обоих убью.
Я повернулся и пошёл к морю. Чтобы не ударить ещё раз. И не обязательно Вову.
Люда нашла меня вечером. Села рядом. Помолчали.
- Нельзя так. Он же тебе ничего не сделал.
- Сделал. И больнее, чем я ему.
Опять помолчали.
- Нельзя так с человеком.
- А со мной так можно? Ты меня зачем сюда приволокла? Вове доказать, что
без него обойдёшься? А обо мне ты подумала? Я без тебя обойдусь?
Через неделю моя командировка закончилась. На автобус в аэропорт меня провожал
Фарфура. Неловко потоптавшись у дверей, сунул мне конвертик.
- Вот, безбашенная просила передать.
Так он и лежит в альбоме до сих пор, не распечатанный.
