Волга у стен большого города отчаянно сопротивлялась декабрьскому морозу, злилась на него, как медведь-шатун на кусачего пса, и в спячку впадать не собиралась. В затонах её давно примёрзли к берегам корабли и лодочки, но фарватер по-прежнему был чист, поблёскивая вдали ледяной бурлящей водой. На набережной (тогда еще Куйбышева) была устроена вертолетная площадка, и пузатый, с красными звёздами МИ-8 перевозил людей из города на другой берег. Большая очередь, переминаясь с ноги на ногу, медленно двигалась в сторону кассы, расположенной в летнем кафе, заколоченным на зиму деревянными щитами. В двух шагах, на Маяковском спуске работал гастроном, и мужики, переговариваясь, коротали время с бутылочкой у его окна. Город, растянувшийся вдоль реки, чадил заводскими трубами, как застрявший во льдах пароход. Деревенские жители, по нужде своей топтавшие его асфальтовую палубу, стремились теперь домой, к земельке, в родное Заволжье. Купив за рубль заветный билетик, двадцать четыре человека регулярно поднимались по железной лесенке в салон и устраивались по бокам фюзеляжа на откидных лавках.

В очередной рейс, когда последний пассажир скрылся в проеме боковой дверцы, на посадочную площадку влетел ГАЗик с будкой. Выскочивший из него человек начал делать многозначительные жесты пилоту, подбежал к размахивающему лопастями перевозочному средству и закричал что-то в открытое окно. Оказалось, что необходимо, как можно скорее, доставить замерзающих в будке цыплят на местную птицефабрику. Вертолетчик стал было отказываться, отправлять просителя к диспетчеру и предложил подождать следующего рейса. Не высаживать же, в самом деле, людей. Мужик с цыплятами не унимался! В ход пошли угрозы: позвонить в партком, местком и районную прокуратуру! Поругавшись с отчаянным птицеводом, пилот плюнул в оконную щель, повозился немного в кабине и открыл грузовой люк. Ящики с пушистыми птенцами быстро заполнили под завязку все его пространство. Закрыв створки и убрав за собой лесенку, пилот начал осторожно поднимать тяжелую машину в воздух. Надрывно воя, медленно оторвался вертолет от асфальта и, набрав метров двадцать высоты, попытался двинуться вперед. Внезапно машина затряслась, как осиновый лист, стала резко снижаться и остановилась в метре ото льда, не пролетев над рекой и ста шагов. Зависнув, как канатоходец над пропастью, пилот, видимо, собрался, выровнял крен и опять начал набирать высоту. Двигатель ревел, толпа на городском берегу замерла, мелко крестились старушки, и мужики у гастронома застыли с майонезными банками в руках, согревая водку... Бешеное вращение винта опять помогло вертолету набрать двадцать метров высоты, но, как только начинался горизонтальный полет — машина резко уходила вниз и, чудом не коснувшись льда, снова повисала над Волгой. Стало понятно, что перегруз может "вылезти боком" его организаторам. По-видимому, уяснив это, со скоростью черепахи пилот начал возвращаться назад. Буквально перелезая через чугунный парапет набережной, надрывно скуля, приползла зеленая стрекоза обратно. Открылась пассажирская дверь и оттуда, матерясь и плача, вылезли пять человек. Дверь захлопнулась и, завыв по новой, медленно набирая высоту, поплелся вертолет к противоположному берегу. Высаженные люди переживали, что из-за неразберихи не попадут на следующий рейс, ведь билеты на него были уже проданы. О безопасности и отказе от полёта никто не сказал ни слова! Через полчаса, вернувшись и загрузив очередные двадцать четыре человека, вертолетчик, хлебнув из металлической фляжки пару глотков неизвестной жидкости, махнул рукой и загрузил высаженную в куриный рейс пятерку...