ЧСИР
В итоге приговор был оглашён:
тебя с детьми (а их-то было трое)
не стали передерживать и трогать -
и выслали в совхоз в казахских дебрях.
"Где папа?" - голосили.
"Он ушёл".
Ну что ещё ответит сонным детям,
которые устали слушать сказки!?
Брели в посёлок: "Май-то оглушён!"
Подолгу ты прокручивала: "Кайся,
не то тебя угробят! Мне же с кем
довольствовать и взращивать семейство?
Покайся, гад! О, Господи, не смейся -
соседа расстреляли, Ольгу - в ссылку!"
Потом ты вспоминала можжевел,
что рос у дома, после - через силу! -
шепча "не раскисать", давилась стоном.
Как всё-таки отрадно - быть живей,
чем все живые: "Май уже настоян!"
Посёлок был невзрачен: "Ох, больша..." -
и дети шли от персиков до яблонь.
Второго - ты устроилась дояркой.
Хоть вас и поселили в скотном месте,
сказали, что придётся обождать,
мол, есть у них землянка, правда, есть в ней
старуха-поселенка (скоро сдохнет).
Ты долго умоляла образа
забрать её на небо. Свежей сдобой
несло на весь посёлок. "Эта тварь
украла полржаного у Тамарки!"
Её осатаневшие товарки
лупили беспощадно и предолго.
Твой старший сын, вдыхая запах трав,
уже обременённый отчим долгом,
к землянке подходил как можно тише,
но заикался: "Т-тётя, в-вы м-мертва?"
На что негромко мямлили: "Почти что..."
*член семьи изменника родины
