Детство моё, безмятежное, нежное, не забыть мне тебя никогда и ни за какие коврижки не променять память о тебе...

Весеннее праздничное утро. Дома витает запах пасхальной чистоты. Вот вы скажете, что у чистоты нет запаха, а я скажу – есть, я этот запах с детства знаю. Это запах начищенных до блеска окон, запах белой льняной скатерти и домотканых чистейших половичков. Запах пирожков и куличей, крашенных в луковой шелухе яиц. Да это даже, если хотите знать, запах цыплят, которые сидят пока на печке в корзинке и мы их выпускаем на газетку, чтобы покормить, а потом опять убираем на печку, и так около недели, пока не вылупятся все цыплятковые братья и сестры... Правда ведь, здорово пахнет чистота?

Позавтракав куличами и "кокнувишись" яйцами с мамой, папой и сестрой, нарядная, в новом розовом пальто и в бирюзового цвета колготках и в такой же бирюзовой шапочке иду на улицу. Карманы пальто оттопыриваются от яиц и конфет (для друзей).

Косички, по моей просьбе, сегодня не закручены в баранки, а выпущены бантами поверх воротника пальто – так красивее!

Сначала захожу за Димой, потом с ним идём за Секой большим, и потом, уже втроём, идём за Секой маленьким. Нам с Димой по десять лет, Секе большому – восемь, а Секе маленькому – семь (кстати, сейчас, когда нам уже всем за пятьдесят, Секу маленького так и зовут на улице

Секой маленьким. Вот как крепко приклеилось детское прозвище).

Обмениваемся яйцами и конфетами, несёмся к качелям в небольшую березовую рощицу около пруда. Качели в нашем поселке – неизменный признак Пасхи. Я раньше так и думала: качели ставят – быть, значит, скоро Пасхе. Но качели эти такие большие и опасные, что мы только поглядываем со стороны, как качаются на них взрослые – двенадцати-четырнадцатилетние ребята. Но это нас нисколько не огорчает, вырастем, накачемся вдоволь (это Дима так сказал, он самый умный из нашей компании (это уже я так считаю). Не, меня он конечно не умнее , но из мальчишек – да!)

Поглазев на качающихся, убегаем на ровный пустырь играть в ножички. В ножички я всегда выигрываю, как-то мне удается бросить ножичек так , что отрезаю сразу большущий кусок земли. Мальчишки нервничают, но дружить со мной не перестают, наверное им нравятся мои банты и новое розовое пальто, и брошка – стеклянная красная смородина ( ягодки как настоящие!).

Потом мы, услышав гоготание гусей, все вместе бежим к пруду посмотреть на гусят. Гусей держат наша семья и семья Секи большого. У нас русские гуси, а у Секи – китаи. Китаи – это гуси с черной полоской на шее и с бугорком на лбу, над клювом, но бугорок этот есть только у гусаков-китаев, у гусынь его нет.

Подбегаем ближе и видим, что наш гусак и гусак- китаец схватились друг с другом , вцепились клювами в крылья и не разогнать их. Папа рассказывал, так гуси даже могут себе крылья поломать.

Дима, хоть и самый умный, растерялся что-то, стоит как вкопанный и не знает, что делать; Секи, вообще, ещё дети. Решать задачу приходится мне. Я не раз видела , как папа разнимал гусей: он крепко брал их за шеи, прямо около головы , оттаскивал друг от друга , а потом раскидывал в разные стороны.

Гусыни с обеих сторон волнуются, гогочут и тянут шеи, нервно топчутся и даже иногда наступают на гусят, перепуганные гусята пищат и мечутся стайкой туда - сюда.

Подбегаю к гусакам, хватаю за шеи, пытаюсь оттащить друг от друга, тяжеленные! Не знаю, с какой попытки, но всё-таки удалось разнять, разжали свои клювы. Стою – руки вытянуты в стороны, и в каждой по гусю! Картина маслом " Два "весёлых" гуся и Галя". Гуси продолжают бить крыльями, вырываются... И тут только я замечаю , что стою-то я в луже, и бирюзовые мои колготки уже совсем не бирюзовые, а розовое пальто, вроде как, уже и не очень розовое...

Бросаю китайца к его стае. Гусыни, вытянув шеи, что-то ему на своем гусином громко кричат, шипят – то ли ругают, то ли хвалят, то ли просто приветствуют... Нашего гусака волоком тащу в другую сторону подальше от стаи соперника( узнав меня , он немного присмирел и перестал бить крыльями), отпускаю , к нему спешат наши гусыни и гусята. Семья воссоединяется, все вместе они ещё некоторое время гогочут, как бы обсуждая случившееся, потом успокаиваются и начинают щипать травку...

Секи отгоняют семейство китаёв подальше от наших гусей, чтоб схватка не повторилась...

Расходимся по домам. Время обеда.

Опустив голову и разглядывая грязные кляксы на пальто, вздыхаю и охаю. И хоть и знаю , что сильно ругать меня за испачканную одежду не будут, обида все же пробирается куда-то глубоко, то ли в сердечко, то ли прямо в душу... Обидно, что в самый светлый праздник я сумела подвести торжественную пасхальную чистоту и что вечером в гости придётся идти в старенькой курточке, и ещё обидно, что Димка стоял всё это время как истукан, а потом первым убежал домой обедать...

Детство моё, безмятежное, нежное, не забыть мне тебя никогда...

 

P.S. Более чем уверена – Димка и сейчас не сможет разнять сцепившихся в драке гусей...)))