вагонное

«...и далее со всеми остановками...» –

стекло прохладно тычется в висок;

на счастье золотистою подковкою

подвешен месяц, тускл и невысок.

Накроюсь поплотнее безучастием,

остатний разум тщась не расплескать;

вагонное «...дай бог здоровья, счастья вам...»

мелькает у остывшего виска

и глухо оседает между рамами

в накопленной за много лет пыли,

а жизнь с её копеечными драмами

осталась в заплатформенной дали.