вагонное

«...и далее со всеми остановками...» –
стекло прохладно тычется в висок;
на счастье золотистою подковкою
подвешен месяц, тускл и невысок.
Накроюсь поплотнее безучастием,
остатний разум тщась не расплескать;
вагонное «...дай бог здоровья, счастья вам...»
мелькает у остывшего виска
и глухо оседает между рамами
в накопленной за много лет пыли,
а жизнь с её копеечными драмами
осталась в заплатформенной дали.