В бабушкиной спальне стоял сундук. Не какой-то там маленький завалящий сундучок, а настоящий неподъёмный Сундучище Сундукович. Был он расписан розанами и хранил в себе много добра: старинные вышитые дорожки, рушники, скатерти, кружевные салфетки, красивые шали, платки. При открытии Сундукович поскрипывал дощатыми суставами: обозначивал свой почтенный возраст, чтобы лишний раз не беспокоили. И все его берегли. Даже кот Василий, бывало, потрётся о деревянный угол, а чтоб когти точить – ни-ни!

Но приехала внучка Федора к бабушке в деревню на каникулы и лишила Сундуковича покоя. Рыжая, непоседливая! Всё время вертелась вокруг, перебирала салфеточки, скатёрки. Да и бабушку Валю своими вопросами замучила.

— А почему крестики только чёрно-белые на вышивках?

— У каждой мастерицы свои любимые цвета.

— А как такие красивые салфеточки сплести?

— Крючком вяжут. Петелька за петелькой.

— А почему эти кружавчики такие длинные?

— Это – подзоры.

— Бабушка, а что такое подзоры?

— Оборка кружевная по краю простыни. Кровать заправляли, подзор из-под покрывала выглядывал. Получалось нарядно.

— А почему ты так кровать не застилаешь?

— Для тебя приданое берегу. Раньше девчата вечерами у телевизоров не сидели. Приданое себе готовили. Собирались в какой-нибудь хате: лён теребят, ткут, вяжут, шьют. А чтобы работа веселее спорилась, песню заведут, истории всякие, сказки друг дружке сказывают.

— Бабушка, расскажи сказку, – попросила Федюша.

Бабушка сначала работой отнекивалась, но потом согласилась. От внучки разве отвертишься. Достали они из сундука отрез цветастого ситца: в приданое для Федоры чайную бабу решили шить. Кот Васька рядышком примостился.

— А сказку нам Васька споёт, – сказала бабушка, посмеиваясь. – Я её тебе сейчас растолкую.

— А ты разве котов понимаешь? – удивилась Федора.

— Чужих не очень. А Ваську своего с полуслова. Вчера герань мне выгреб, неслух. Я и отругать его не успела как след, а он уж хвост поджал и за порог. Целый день за сарайкой отлёживался. Заявился с повинной к вечеру, когда я про шкоду его позабыла, хитрюга такой, – бабушка любовно почесала Ваську за ухом.

Кот от удовольствия заурчал: "Мур-мур... мур-мур..."

— Он сказок у меня много знает. Начнёт говорить, не остановишь. Вон, как выводит. Ну, слушай.

"Жили-были бабушка Валя, Сундучище Сундукович да кот Василий Хозяйственный. Сундук хранил домотканый ковёр-самолёт, скатерть-самобранку и по мелочам много чего расчудесного. Кот с кринок сметану снимал, мышей ловил, бабушке и сундуку во всём помогал. Повиснет на сундуке паутина – хвостом её смахнёт. Запылится сундук – шёрсткой натрёт до блеска.

Но однажды затеяла бабушка в сундуке мелочи расчудесные лавандой от моли переложить, ковёр-самолёт выбить, скатерть-самобранку перестирать. Кот тоже без дела не сидел. Как без него! На шалях волшебные кисточки пересчитывал: все ли на месте? Считал, считал... подустал. Прилёг отдохнуть маленько да и уснул в сундуке.

И всё б ничего, но начался ураган. День в ночь превратил, буйным ветром в открытое оконце влетел, порядки свои заводить стал. Крышку сундука захлопнул: богатства взаперти лежать должны!

Бабушка оконце на щеколду закрыла, молитву шепчет. Страшно! Ураган незваным гостем во все щели рвётся, в трубе завывает. А тут ещё в сундуке кто-то скрестись взялся. Бабушка совсем перепугалась. Выскочила из горницы, словно черти за ней гнались. И услышала вдруг Васькино "мя-у-у..." Откуда доносится, понять не может. Потом прислушалась: "Из горницы, вроде бы". Прихватив ухват, пошла любимого кота выручать. Приоткрыла сундук, а Васька на руки – прыг. Вот радости-то было и смеха! Ураган глянул, что его никто не боится, и ушёл несолоно хлебавши. Недаром говорится: за смелыми победа!"

— Бабушка, а ведь признайся, ты сказку эту сама выдумала, – смеётся Федюша. – Кот уж давно не мурчит. Заснул.

— Все сказки из жизни идут, внученька, – улыбнулась бабушка.

— Так уж и все? - засомневалась внучка. – Вот скажи, где в жизни Кащей живёт?

— Дак, в соседней деревне живёт. Дед Михей. Сколько лет ему, и сам не помнит. Худющий – одна кожа да кости! Все Кащеем его и кличут. А он не обижается. Наоборот, сундук на дерево верёвками поднял, к веткам приторочил и шутит, что у него там игла в яйце припрятана.

— А Баба Яга где? – не сдаётся Федора.

— Та совсем рядышком обитает. У лесочка её избушка. В миру – баба Груня. Она меня на лопате в печь сажала. Родилась я после войны недоношенной. Титьку не брала. Говорили: не жиличка на этом свете. Тогда тётка Груня и сказала, что нужно дитятко перепечь. Обмазала меня ржаным тестом, привязала к хлебной лопате и трижды сажала на короткое время в негорячую печь. Так и выгодовала меня. До сих пор здравствую! Все сказки жизненные, внученька. Ты и сама, если приглядишься повнимательней, можешь их ворох напридумывать.

— А я уж пригляделась, – Федюша хитро посмотрела на Ваську.

Почесала его за ушком. Кот на ласку сразу и отозвался. Замурчал, как настоящий сказочник.

— Теперь я Васькину сказку переводить буду. Бабушка, слушай.

"Жил-был в старом бабушкином сундуке отрез зелёного ситца. Хотелось ему на солнышко взглянуть хоть разочек. В сундуке ведь всё время темно. Каждый день он мечтал об этом. И намечтал чудо! Приехала внучка к бабушке в гости, открыла сундук... и такой свет полился с неба, что зацвели на ситчике тысячи тысяч цветов. Как на лужочке летом! Этот лужок бабушке с внучкой так понравился, что сшили они из ситца чайную бабу, нарядную да весёлую. "Как хорошо, когда к бабушкам внучки в гости приезжают!" – думал, превратившийся в чайную бабу, ситчик. Теперь он каждый день видел солнышко".

— Ах ты, моя зеленоглазка с косичками! – бабушка растроганно поцеловала внучку в рыжую макушку. – Твоя сказка лучше моей будет.

В этот день ещё много чудесного им кот Василий намурчал. Под его россказни получилась чайная баба волшебной: если усадить её на заварочный чайник, чай получается душистый и ароматный. Не чай, а сказка!