Дети Гекаты - III - Вечер в Осени
...
III...Вечер в Осени.
Одним дождливым вечером... Руки устали – значит, работали; отдых – шоколадно-кексовый: Он готовил шоколад в турке – нарезал какао-бобы, измельчал и обжаривал, колорировал лунной росою и пряностями – и вогружал на поднос. Она листала ноты – подлинники: партиты, сонаты и ноктюрны, - ни одного вальса – но рукопись, которой быть здесь не могло – «...не понимаю...» - ухмильнулась – «...кажется знакомым...» - и передала рукопись маэстро романтического неонеореализма: Он принял и унёс в закулисье – на растерзание лисички-минутки.
Она являла россыпи нарядов, рассказывала в перерывом за столом кофейным – «Мне интересно исследовать сам объективизм и саму субъективность – работу психики, конструкции и сплетения блоков сознания, структуру любви, природу понимания» - ... – «Обращаясь к кому-то – обращаемся к некому аспекту сознания, и взаимодействуем уже не с кем-то – но с собой, с собой, с собой – и ни с кем кроме себя» - ...и она менялась - с Ним, или для Него, - и звучала вечер от вечера - чище, тише, мягче. Вечера собирались в один – узор на запястьи, сюжет на витраже, эскиз пепла на зеркале: проведи пером – всё изменится, - изменится, изменится...
Он – «Оставим внешнее позади» - предложил оставить сакральное неприкосновенным.
...и она менялась - с Ним, или для Него, - и звучала вечер от вечера - чище, тише, мягче. Он замечал перемены – но понимал всё, меньше: отчего посыпает шоколад корицей, и забывал в золоте рассвета – для кого извечен второй котелок лакомства – и отпивал с благодарностью пустоте, занявшей кресло напротив, - реальность зазвучала палитрой мечт и воспоминаний, - «Декорация – ожила» - вкушал лакомство и пропустил скользнувшую на место пустоты.
Лилит приняла угощение и поднесла к столу-алтарю печенья в пакете бумажном – «Коричноимбирные» - подала диезы, бекары и бемоли на манускрипте гамм – «Лакомой Трапезы!» - залучилась огоньком: учила окунать печения в шоколад, насыпать премного сахарств и вкушать от лакомого душу – не погубив.
Слушал размышления той – о природе жизни – и предположил – помешивая шоколад ложкой витиевато-медной: «Каждое деяние подпитывает в Вас отдельную личность – проследите, что за личности мечтаете вскормить, а кто – питаются Вами» - и взглянул в глаза той, блеском лунным – «Наша Вселенная – чуть больше, чем можем допустить» - ...
Перешла с сопрано – «Демоны» – на альт грудной – «Феи» - вкушала изыск по глоточку – «Нимфы» - и расщеплялась во мгновении...
Рассыпался на истории – «Отчего бы нам с Вами не побыть героями эпоса?» - из-за занавеса, куда тянем руку будучи детьми - «Что привело Вас?» - дотронулся обрывка нотного – «В самом деле – строчка лейтмотива Судьбы?» - и считаем откровение постыдным после... Взял котелок – и отпивал шоколад: мерно к наслаждению, плавно ко времени и учтиво к вечности – «...все мы были там – ведьмами, нимфами, дриадами, куртизанками, прокажёнными мессиями, пилатами, сновидцами, магами и жрецами» - ...
Указала на ложечку – «Расти на плоти на женской плоды» - перевела взгляд на руки того – «Их стоило снимать сей ложечкой» - и сглотнула: громче приличного – громче втрое.
Просиял – «Мне довелось вкушать исключительное» - улыбнулся блеску молодости в глазах гостьи – «Чтоб заняться значимым – в мерцаниях памяти» - провёл рукой той по плечу – «В жизни у каждого были те – после прикосновений к кому знаешь, что и у меня есть что вспомнить, - и хранишь руки – от мрака, света, жара и холода, - и странствуешь дальше – волнами восхитительной жизни...» - и утаим продолжение от лучей рассвета. Ночь смыкалась над ними – они оставались друг другу теми кем и были прежде, с оговоркой на близость.
~~~
