Серапеум

Восточный Крест ищи и Киносуру

Ищи в небесных россыпях, вернее

Нет, не было и вряд ли будет маяков.

Качается самбука на волне, косые

Кивают отраженью паруса.

Везущий пряности, шелка и мирру караван

Ступает мерно, спят верблюды, караванщик

На небо смотрит, перелистывая вечность.

 

Секреты глиняных растворов, чертежи

Величественных храмов Абидоса

В пергаменты впечатаны слоями.

В Александрийском мусойоне, в тишине

Ждут взгляда, и их больше не коснется

Обсидиановый скребок в несильных пальцах,

Лишь память остается на полях.

 

Память о том, как юноша в чалме

Ливанский ранит кедр и собирает в плошку камедь,

Чтобы смешать с толченым углем чеменеи.

И новые слова на палимпсест

Иная нанесет рука. Когда, зачем?..

 

В хранилище покой и тишина.

Лишь сквозь подпотолочное окно,

Втекая, застывает трагакантом

Вечерний свет и золотит затылки дев.

Следит улейм,

С пергамента уходит что-то

И что-то проступает в глубине.

 

Что? Антрацитовый летящий силуэт

И имя Зубейда, сурьма и киноварь,

И глубже, в уголке торговцев имена,

Список покупок к свадьбе, расчеты – мелко.

Отец не тратил зря пергамент, и над ним

Горел Восточный Крест, светила Киносура.