Что–то сегодня совсем не пишется – решил Финтифлюшкин и отложил в сторону перьевую ручку. Перед ним остался только лист, заполненный каракулями несостоявшегося произведения, рисунками мышей, кошек и ещё каких-то чрезвычайно мелких насекомых, которых пытался подковать растрёпанный мужичёк в лаптях и заплатанной рубашонке…

Со всеми случается, когда прячется вдохновение, но поэты народ творческий, их ум никогда не стоит на месте – встретить бы мне волшебника – размечтался Финтифлюшкин. Скажем так: иду я по шарикоподшипниковской, а на встречу мне из пункта обмены валюты выходит он. Нет… Почему из пункта обмена? Какой-то подозрительный волшебник. Пускай лучше выходит из зоомагазина, с попугаем на плече. Значит, иду я по этой.. ну.. крутящейся и шипящей (поэты иногда забывают слова, но никогда не забывают ощущения с ними связанные), а на встречу мне он! С попугаем, в фиолетовом наглухо застёгнутом кителе, с чёрными бакенбардами, переходящими в усы. И улыбается… да нет же, нет, не попугай, а волшебник улыбается!

Все одарённые люди, как известно, обладают буйной фантазией. Вот и фантазия нашего героя никак не хотела подчиняться своему хозяину. Но всё-таки он сумел взять её в руки.

Волшебник сказал: здравствуй Финтифлюшкин. Я рад нашей встрече и буду счастлив исполнить твоё желание. Хочешь, я сделаю тебя известным, чтобы ты купался в славе, в признании, чтобы тысячи и тысячи людей зачитывались твоими книгами, засматривались на твои фотографии. (Попугай при этих словах зачем-то хмыкнул и скосил глазки в одну точку.)

Хорошо – мечтательно протянул Финтифлюшкин. И ещё раз – хо-ро-шо-о-о, но уже по слогам и меньшим воодушевлением.

Это что, если сейчас о моих стихах знают (Финтифлюшкин загибал пальцы) Мяфа, Куроцап, Фунт изюма и ещё несколько моих друзей, и я порой умудряюсь сбегать с литературных вечеров? То тогда будут знать все и уж точно отловят! Хочешь, не хочешь – придётся идти на радио, на телевидение! (Однажды он уже был на радио и до сих пор вспоминал с ужасом, то, что сделали с его интервью и, особенно с его голосом.) Нет, я и так не люблю больших скоплений, а эти почитатели меня просто разорвут, потом ещё и попросят расписаться на лоскутках.

Волшебник и попугай недоумённо переглянулись. Но волшебник быстро спохватился: ладно! ладно! давай я сделаю так, чтобы ты писал гениальные стихи. А я какие пишу – нахмурился Финтифлюшкин. Волшебник осёкся, а попугай посмотрел на своего спутника и укоризненно постучал крылышком себе по лбу. Постой, постой – закричал неудавшийся исполнитель желаний. Но Финтифлюшкин уже обиделся, заворчал что-то себе под нос и, повернувшись спинной, пошёл обратно по этой не упоминаемой ни в одном порядочном стихотворении улице.

Ну не могут быть не гениальными – искренне думал Финтифлюшкин – стихи человека, который так чувствует Москву: эти улочки, эти чёрно-красные с дореволюционными клеймами кирпичи, эти круглые окна, двойные рамы, кривые лиственницы возле усадеб. Да и плевать на то, что гениально и то, что не гениально, когда вот!: в одном из дворов под огромным сиреневым кустом так загадочно смотрит на него голубовато-дымчатый кот.

И, вдруг, ай! Финтифлюшкин очнулся, уколовшись остриём своей перьевой ручки. И вовремя, в его уме уже проступало объёмное поэтическое строение.

Нет, ну какие только глупости не придут в голову, пока отсутствует вдохновение, с облегчением подумал наш герой.